Лорд Дансени - 51 рассказ

«Кто ты?» спросили они, «чудесное странствующее судно?»

И получили ответ: «Petite Esperance».

«O!» сказали люди на берегу. «Мы думали, что вы давно утонули в море».

«Утонули в море?» пропели моряки. «Мы не могли утонуть в море – у нас на борту были боги».

Добрая Слава, шагая однажды вечером по городу, увидела нарумяненное лицо Дурной Славы, фланирующей в свете газовых ламп; и многие преклоняли перед ней колени в дорожной грязи.

«Кто Вы?» спросила Добрая Слава.

«Я – Добрая Слава», сказала Дурная Слава.

Тогда Добрая Слава неслышно скрылась так далеко, что никто не знал, куда она ушла.

И Дурная Слава теперь двинулась дальше, и все ее поклонники поднялись и последовали за ней, и она повела их, как и большинство встреченных на пути, в свою родную преисподнюю.

Долгое время существовало среди животных сомнение, кто бегает быстрее – Заяц или Черепаха. Некоторые говорили, что Заяц более быстр из этих двоих, потому что он имел такие длинные уши, а другие говорили, что Черепаха быстрее, потому что тот, чей панцирь столь тяжел, должен быть способен и бежать так же сильно. И увы! силы отчуждения и беспорядка бесконечно откладывали решающее соревнование.

Но когда дело дошло почти до войны среди животных, наконец они смогли договориться, и было решено, что Заяц и Черепаха должны пробежать пятьсот ярдов, чтобы все увидели, кто же прав.

«Дикая чушь!» сказал Заяц, и все, что смогли поделать его покровители, – просто заставить его бежать.

«Соревнование я приветствую первой», сказала Черепаха, «я не стану уклоняться от него». O, как возрадовались ее сторонники!

Страсти накалились до предела в день гонки; гусь бросился на лису и почти заклевал ее. Обе стороны громко обсуждали приближающуюся победу до самого начала состязания.

«Я абсолютно уверена в успехе», сказала Черепаха. Но Заяц не сказал ничего, он казался усталым и измученным. Некоторые из его сторонников бросили его и перешли на другую сторону, громко приветствуя вдохновенные речи Черепахи. Но многие остались с Зайцем. «Мы не будем разочарованы в нем», они сказали. «Животное с такими длинными ушами просто обязано победить».

«Беги тяжелее», говорили Черепахе ее болельщики.

И «беги тяжелее» стало своего рода условным знаком, который все повторяли друг другу. «Тяжелый панцирь и тяжелая жизнь. Это – то, чего страна хочет. Беги тяжелее», они сказали. И эти слова не всеми были произнесены, но многие хранили их в своих сердцах.

Затем все умолкли, и внезапно наступила тишина.

Заяц умчался на сотню ярдов, и тогда оглянулся посмотреть, где его конкурент.

«Это совершенно абсурдно», сказал он, «участвовать в гонках с Черепахой». И он сел и почесался. «Беги тяжелее! Беги тяжелее!» кричали некоторые.

«Дайте ему отдохнуть», кричали другие. И «дайте ему отдохнуть» тоже стало девизом.

И через некоторое время конкурент Зайца приблизился к нему.

«Вот ползет эта проклятая Черепаха», сказал Заяц, и он встал и побежал так тяжело, как мог, чтобы не позволить Черепахе победить.

«Эти уши победят», сказали его друзья. «Эти уши победят; они подтвердят бесспорную истину, которую мы высказали». И некоторые из них повернулись к сторонникам Черепахи и сказали: «Что же теперь с вашим животным?»

«Беги тяжелее», ответили им. «Беги тяжелее». Заяц промчался еще почти три сотни ярдов, почти до финишного столба, когда внезапно до него дошло, как глупо он выглядит, бегая наперегонки с Черепахой, которая все не появлялась в поле зрения. И он снова сел и почесался.

«Беги тяжелее! Беги тяжелее!» вопила толпа, и «дайте ему отдохнуть».

«Как этим не воспользоваться?» сказал Заяц, и на сей раз он остановился навсегда. Некоторые говорили, что он уснул.

Продолжалось отчаянное волнение в течение часа или двух, и затем выиграла Черепаха.

«Беги тяжелее! Беги тяжелее!» кричали ее покровители. «Тяжелый панцирь и тяжелая жизнь: это залог успеха». И затем они спросили Черепаху, что означает ее достижение, а та спросила Морскую Черепаху. И Морская Черепаха сказала: «Это – великолепная победа сил стремительности». И затем Черепаха повторила это своим друзьям. И все животные не говорили ничего другого долгие годы. И даже в наши дни «великолепная победа сил стремительности» является девизом в доме улитки.

А причина того, что данная версия гонки не слишком широко известна, очень проста. Очень немногие из тех, которые могли ее описать, пережили большой лесной пожар, который случился вскоре этого события.

Огонь пронесся по зарослям ночью при сильном ветре. Заяц, Черепаха и немногие животные увидели его издалека с высокого открытого холма, который был на опушке леса, и они поспешно созвали встречу, чтобы решить, кого следует послать и предупредить животных в лесу.

И они послали Черепаху.

Я слышал, как говорили, что очень далеко отсюда, в дурной стороне пустынь Катая и в краю, посвященном зиме, находятся все годы, которые мертвы. И там некая долина закрывает их и скрывает, как гласят слухи, от мира, но не от вида луны и не от тех лучей, которыми разносятся сны.

И я сказал: я пойду отсюда путями мечты, и я приду в ту долину и войду и буду там носить траур о всех чудесных годах, которые мертвы. И я сказал: я возьму венок, венок траура, и положу к их ногам как символ моей печали об их судьбе.

И когда я разыскивал цветы, цветы для моего траурного венка, лилия казалась слишком большой, лавр казался слишком торжественным, и я не нашел ничего достаточно изысканного или ровного, чтобы служить достойным подношением годам, которые мертвы. И наконец я сделал аккуратный венок из маргариток в той манере, какая была принята в один из тех годов, которые ныне мертвы.

«Этого», сказал я, «недостаточно – венок не столь хрупок и не столь нежен, как один из тонких забытых годов». Но я взял свой венок в руки и пошел отсюда. И когда я ступил на тайный путь к той романтичной земле, где долина, о которой ходят слухи, сближается с гористой луной, я начал искать среди травы те бедные маленькие годы, которым я принес свое горе и свой венок. И когда я не нашел в траве ничего, я сказал: «Время разрушило и уничтожило их и не оставило даже самого слабого следа». Но глянув вверх в сиянии луны, я внезапно увидел колоссов, сидящих наверху, попирающих звезды и заполняющих ночь чернотой; и у ног этих идолов я увидел молящихся и дающих обеты королей, увидел все дни, которые есть, и все времена, и все города, и все нации, и всех их богов. Дым не тревожил их, огни жертвенников не достигали их колоссальных голов, они сидели там, неизмеримые, недостижимые, неуничтожимые.