Тимур Литовченко - Воины преисподней

— Я не собираю сплетни, — фыркнул Зерахия. — Лашон ха-ра! В который раз повторяю: всё проще простого. Твой друг Андрей, когда приходил к нашим, утверждал, что происходит из племени, родственного нашему, но огречившегося. Почему бы не предположить, что и ты такой же огречившийся йегуди? А уж если посмотреть на твоё лицо, сразу становится ясно, что никакой ты не а'гой, а натуральный а'ид. Это только русы могли принять тебя за своего. Кроме того, тебя с головой выдаёт имя. Среди русов его носят в основном князья, поскольку так звали нашего славного короля, между прочим, упомянутого в танахе. Если бы ты никак не был связан с йегудим, то выбрал бы себе имя поскромнее.

Объяснение было довольно правдоподобное, тем более если учесть сверхъестественное чутьё шепетека. Хотя подозрение со Шмуля всё равно не снималось.

Карсидар благоразумно умолчал о том, что Данила Романович в присутствии Михайла и Остромира уже пытался однажды узнать, не является ли он иудеянином, вздохнул и сказал:

— Ладно, и это похоже на правду.

— Это просто правда, — уточнил Зерахия.

— Ну, хорошо, хорошо, — не имея сил спорить с полоумным иудеянином, Карсидар вынужден был принять на веру и это. — Теперь выкладывай, что тебе от меня нужно, и я поеду по своим делам. Поверь, у меня их предостаточно.

— Вот и ладно! — обрадовался шепетек. — Вот и умница! Ты отправишься по своим делам, я вернусь к Ипатию и заработаю на курицу к празднику, который будет послезавтра. А нужно мне от тебя, хавер, только одно. Пусть под моим нажимом, но ты признал, что по рождению принадлежишь к нашему племени. В таком случае скажи: долго ещё ты намерен колдовать?

Вопрос был поставлен ребром. И отвечать не имело смысла. Карсидар молча вскочил в седло и припустил коня.

— Эй, Давид, я не получил ответа, — окликнул его Зерахия.

Карсидар остановился и сказал со вздохом:

— Ответ мой прост. Если бы не колдовство проклятого Хорсадара и поганого Дрива, Киев был бы стёрт с лица земли несметными полчищами Бату. И ты бы не донимал меня дурацкими вопросами, а лежал бы в сырой земле, пожираемый червями. И никакие Адонай с Христом тебе бы не помогли. Понял?

— Понять-то понял, — Зерахия догнал Карсидара и взял Ристо за поводья. — Да только плохо, когда колдовство делается вторым богом. И уж это необходимо уразуметь в первую очередь тебе, Давид. Нет богов, кроме Адоная! Тем более, для потомков Исраэля, к числу которых принадлежишь и ты.

Карсидар почувствовал, что вновь закипает. Заведя речь о колдовстве, этот наглец пытается разбередить незажившую рану.

— Вот мой истинный бог, — сказал Карсидар, похлопав по рукояти висевшего на левом боку меча. — Да ещё верный конь. Тебе этого не понять, торговая душонка.

— Меч может сломаться, конь рано или поздно падёт, — как бы извиняясь, Зерахия развёл руками и слегка поклонился. — Что же тогда останется? Всё-таки колдовать?

— А хоть бы и так! Тебе какое дело? — возмутился Карсидар. — Проваливай, зарабатывай на свою курицу…

С его уст едва не сорвалось бранное слово, но шепетек очень вовремя перебил его:

— Вот и я о том же, хавер. Но не думал ли ты, что в один далеко не прекрасный день может объявиться более опытный колдун, способный пересилить тебя? Что ты станешь делать тогда?

Нет, этот разговор добром не кончится! Прочь отсюда!

— И никак ты не уразумеешь, малоумный, что тебе ничего не остаётся, как уповать на Адоная, — продолжал Зерахия. — Если тебе никто не говорил таких слов, запомни: йегудим — Божий народ, йегудим были Божьим народом, есть и будут. Ничто в этом мире не вечно, всё есть тлен и прах, лишь Адонай всегда верен Своим обещаниям.

«И вот передо мной сумасшедший пророк этого самого Адоная», — едва не сказал Карсидар, но предпочёл промолчать и вновь припустил коня, твёрдо решив больше не останавливаться.

— Запомни, Давид, только на Адоная можешь ты опереться в трудный миг, ни на кого более! — Зерахия уцепился на этот раз за стремя и едва поспевая, путаясь в длинных полах своего нелепого кафтана и придерживая шапку, бежал рядом с Ристо. — Человек ограничен, Адонай беспределен. Он исцеляет, а человек способен только подлечивать, в лучшем случае — с трудом залечивать раны. Твой дружок Андрей с помощью колдовства лечил других людей. Но за тобой даже такая слабая способность к врачеванию не замечена, хотя со своими ранами ты справляешься просто блестяще.

Тут шепетек споткнулся и удержался на ногах лишь благодаря тому, что вовремя разжал пальцы.

— Так вот, хавер, прошлым летом у тебя родился сын, — неслось вслед Карсидару. — Не дай тебе Бог держать его на руках, видеть, как он умирает и сознавать, что всё твоё колдовство тут бессильно!

Карсидар сжал зубы и хлестнул Ристо уздечкой. Голос Зерахии внезапно сделался хриплым, скрипучим.

— Да убережёт тебя милосердный Адонай от такой беды, искренне тебе того желаю…

— Пошёл к чёрту!!! — рявкнул Карсидар, перешёл на галоп и не сбавлял темпа скачки, пока не очутился в Новом Городе.

Да разве похож этот сумасшедший торгаш на посланца Адоная?! Нет, злые чёрные боги надоумили его издеваться над Карсидаром! Проклятье…

Но сын! Маленький Андрейка… И Милка…

Карсидар боялся сознаться самому себе, как не хочется оставлять их одних в Киеве. Да, разумеется, он отправляется на восток во главе мощной армии как раз для того, чтобы оградить новую родину от новой беды. Значит, чтобы защитить и собственную семью. Но сынок!..

Сколько раз Карсидар осторожно прощупывал внутренний мир малыша, надеясь обнаружить у него хоть малейшие зачатки колдовства. И всё зря. Но старый Шмуль рассказывал, что приблизительно в таком возрасте, может, годом позже, маленький принц Давид устроил пожар в йерушалаймском дворце. Именно после этого случая король Ицхак надел сыну серьгу.

А как поступить Карсидару? Ещё раз попытаться распилить камешек от его собственной серьги надвое? Но здешние ювелиры подтвердили, что он чрезвычайно твёрдый и совершенно не поддаётся обработке. Тогда избавиться от кольца и прицепить Андрейке серьгу? Толку-то! Карсидар всю жизнь не мог снять собственную, пока её не отрубил вместе с ухом пёс Менке. Выходит, король Ицхак одел её сыну не просто так, а используя какие-то неведомые ему приёмы.

Но если дело обстоит таким образом, от серьги в ухе Андрейки не будет никакой пользы! Да и Карсидар лишится удобного инструмента, значительно расширяющего недоступные простым людям возможности. А вдруг в походе возникнет ситуация, когда он вынужден будет делать несколько дел разом, как на Тугархановой косе? Как же тут справиться без голубой капельки…

Но и оставлять Андрейку без присмотра боязно. Карсидар всякий раз подавлял подобные мысли, однако сейчас проклятый шепетек поставил его перед простым фактом: даже останься он в Киеве, и то неизвестно, что предпринять, если у Андрейки вдруг прорежутся колдовские способности. Если он, как Карсидар в детстве, начнёт шутя вызывать пожары вокруг себя. Как бы несмышлёныш не пострадал от собственной шалости. Да и кто знает, что именно малыш начнёт вытворять и какова на самом деле его сила…