Тимур Литовченко - Воины преисподней

Однако, в отличие от всех сплетников Киева, Данила Романович знал некую тайну. А именно, что Давид был от рождения обрезан. Так поступают по своему закону либо иудеяне, либо магометане. Вполне возможно, что не знающий родителей Давид принадлежит к одному из этих племён. А поскольку опьянённые мыслью «освободить Гроб Господень» (то есть попросту оккупировать Палестину) крестоносцы изо всех сил рвутся на восток, Давид вполне мог сталкиваться с ними и прежде. И скорее всего, из этого столкновения, как и из стычки с татарвой, не вышло ничего хорошего.

Но, фантазируя таким образом, скорее можно попасть пальцем в небо, нежели наткнуться на истину. Поэтому Данила Романович благоразумно подавлял желание самостоятельно докопаться до истины, предпочитая надеяться на неожиданный счастливый случай, который поможет получить ответ на интересующий всех вопрос.

И сейчас не следует забивать голову досужими домыслами. Негоже королю впадать в рассеянность посреди пира, заданного в честь коронации! Тем более, что после его ожидает нелёгкий разговор с послом императора Иоанна Дуки. Скорее всего, никейский посланник будет просить о помощи против крестоносцев…

Снова они, проклятые!!! И на севере лезут, как квашня из кадушки, и на юге! Что за притча?..

Но — довольно. Довольно! Надо есть, пить и веселиться! По крайней мере, сегодня.

Так что во время пира король был чрезвычайно весел и словоохотлив, не раз наполнял драгоценную чашу не менее драгоценным заморским вином и осушал её до дна. И чашу, и вино прислал опять же император Иоанн в честь такого знаменательного события, как основание новой королевской династии.

Насчёт того, что будет после празднества, Данила Романович также не ошибся: Прохор, посол императора, попросил о встрече с глазу на глаз… Хотя нет, не совсем с глазу на глаз: за императорским посланником увязался и никейский митрополит Теопемпт. Несомненно, об этом они уговорились заранее.

Вопреки установившейся традиции, Прохор не стал ходить вокруг да около интересующего его предмета, подбираясь к сути дела постепенно, а сразу же вслед за комплиментами и немного сдержанными похвалами в адрес Данилы Романовича без обиняков спросил по-гречески:

— Ну так что, кесарь, не окажешь ли ты пославшему меня императору Иоанну посильную помощь в борьбе с врагами? — причём произнёс это таким тоном, точно речь шла об известной всему миру сделке, положительный исход которой предрешён.

Неизвестно, что заставило посла сделать подобный шаг. Возможно, выпитое в конце великого поста вино сыграло с худощавым жёлчным Прохором злую шутку, а может быть, он наоборот решил, что на пиру в честь своей коронации Данила Романович размяк и подобрел сверх меры. Или крестоносцы так крепко досаждают Никее, что у Прохора попросту сдали нервы…

Пожалуй, справедливым было именно последнее предположение, ведь не зря оба владыки — и светский, и духовный — не решились оставить Никею. Да и посланник вселенского патриарха торжественно подтвердил:

— Конечно, кесарь, конечно, скажи, какую посильную лепту намерен ты внести в наше общее дело, направленное не только на возрождение былой славы и величия ромейской державы, но и на возвращение вселенского патриарха под сень своей Константинопольской обители?

— Прежде всего скажите оба, — король сделал глубокую паузу. — Или хотя бы один из вас пусть скажет: если это враги Иоанна, то почему я должен ввязываться в борьбу с ними? Какой в этом смысл?

Таким ответом Данила Романович решил поставить на место зарвавшихся, по его мнению, послов. Потому что корона короной, но надо и честь знать! Нельзя же требовать помощи столь открыто, словно Никейская империя уже поставлена на колени! Что они, спятили оба?!

Но с другой стороны, Данила Романович отчётливо понимал, что Иоанн затребует помощи. Он сам был в аналогичном положении за год до битвы под Киевом, когда просил у нунция и прибывших с ним рыцарей войска против татар.

Только теперь не тридцать девятый год, теперь он одолел Бату и стал славным и могучим государем, королём Руси. Поэтому помощи требуют у него как бы в уплату за корону. Вселенский патриарх, даровавший Даниле Романовичу королевское достоинство, укрывается в Никее; Никейский император рвётся очистить Константинополь от латинян — вот и помогай, король Русский… О чём это Теопемпт проповедовал в Десятинной церкви? О смирении светской власти пред Богом, Которого на земле представляет духовный владыка? Вот именно! Когда первый среди равных патриархов восточной церкви пребывает в изгнании, помочь в восстановлении справедливости — прямая христианская обязанность нового короля. Ситуация довольно щекотливая.

А между тем Прохор принялся рассказывать об интригах латинян. Но то не было прежнее нытьё по поводу безмерной наглости нобилей и находящихся под их покровительством предприимчивых венецианских проныр, полностью вытеснивших в торговых операциях местное купечество. Это знали все, кто хоть как-то интересовался ходом последовавших за падением Византии событий. Да и трудно было ожидать от покорителей иного.

Однако на сей раз речь зашла о солидных военных приготовлениях. Надо признать, что время от времени разные державы отхватывали от Латинской империи значительные территории. Яркий пример тому — сокрушительное поражение латинян в тысяча двести двадцать пятом году при Пиманиоле, нанесённое всё тем же Иоанном Дукой, только-только взошедшим на престол. Объединённые войска французских и итальянских рыцарей позорно бежали с поля боя и после уже не чинили сопротивления Иоанну. В результате почти все малоазийские владения латинян были утрачены, они удерживали лишь берег Босфора с Константинополем и район Никомедии. Годом раньше эпирский деспот завладел Фессалониками, упразднил Фессалоникийское королевство и присоединил его земли к Эпиру.

А когда в тысяча двести тридцать шестом году объединённое войско никейцев и болгар изгнало крестоносцев с большей части Фракии, казалось, что дни безраздельного владычества латинян на Балканах и в Малой Азии подходят к концу. Данила Романович тоже придерживался этой точки зрения. По его мнению, крестоносцы уже не представляли серьёзной угрозы ни для кого. Очевидно, вылазка Бруно, успешно пресеченная им, являлась попыткой проверить на крепость южнорусские княжества. В случае поражения волынян крестоносцы устремились бы на Русь через Польшу. Но Данила Романович разгромил Бруно, а упокоившийся с миром Александр Ярославович разбил войско немцев. Чего же боится Никейский император теперь?

Увы, разрыв союза с Болгарией не позволил Иоанну довести до конца благородное дело. А поскольку любые не доведенные до конца мероприятия имеют свойство вызывать в будущем осложнения, подобная небрежность также дала себя знать. Латинская империя сполна воспользовалась передышкой. В её владении оставались многочисленные острова Ионического, Эгейского и Мраморного морей, и теперь рыцари перебирались на кораблях от островка к островку, несметными, по словам Прохора, полчищами стекаясь в Константинополь.