Олег Серёгин - Дети немилости

Та, что любит играть честно...

- Генерал Эрдрейари обещал посадить Пещерного Льва в хорошую клетку и подарить мне, - наугад бросил я. – Будет славно, если я отдарюсь Пещерным Львенком. Что, если цепи останутся при тебе до конца жизни?

Итаяс весело оскалился.

- Слово Великого мертвеца подобно стали, - со странным удовольствием проговорил он. – Даже ты, император, еще не знаешь, насколько оно крепко.

- Ты будешь рад встрече с отцом?

- Скоро тебе не станет до этого дела, император. Потому что скоро появятся атомники.

Я поднял бровь.

Итаяс тихо, торжествующе рассмеялся и глянул в сторону лестницы.

Эррет поднялась с кресла, застывшие в безмолвии тени повернули головы: сверху донеслись шаги и неразборчивые слова. Потом по ступенькам слетела, оскальзываясь на краях, бледная, взмокшая Фиррат с пачкой бумаг в руках. Я сжал зубы. «На шаг впереди? Меня всего лишь не застали врасплох».

- В чем дело?

- Государь, - выдохнула она и упала на колени; невольно я отступил на шаг. У Данвы был безумный вид. – Государь. Срочное извещение.

- Скоро появятся атомники, - повторил Итаяс.

Он улыбался.

...От Инакаяна до Катты тянутся степи, по весне буйноцветущие и душистые, летом желтые и сухие. Из Катты в ясную погоду видны горы, вырывающиеся из-под земли, как стена. Это Восточный Нийярай. Еще восточнее, вдоль берега моря простирается Экемен – страна сопок, туманов, затерянных рек, обильных рыбой, и древних девственных лесов, в которых водятся тигры. Из Кестис Неггела через Улен и Инакаян к Порту Станнери идет Юго-Восточная железная дорога. Ее построили двести лет назад по приказу Аргитаи Сияющего, когда возникла необходимость быстро перебрасывать на Восток войска. Адмирал Станнери повел транспортные платформы на острова Ллиу и Тиккайнай, и с этого началось покорение архипелага.

Давным-давно, когда князь Нийяри именовал себя самодержцем, и еще задолго до этого, когда не было на свете никаких князей, племена, кочевавшие в предгорьях, верили, что в Восточном Нийярае есть гора Лаан, обиталище земных богов и врата на высочайшие небеса. Многие искали эту гору, чтобы взобраться на нее и рассказать богам о людских бедах. Иные свидетельствовали, что видели вдалеке ее острый пик. Но возвратившиеся из странствия разводили руками, а сгинувшие в горах – кто знает, уснули они меж пьяных гостей под божьим столом или меж камней под обледенелым обрывом?

...На круглом валуне, на гриве лобастой высокой сопки сидел и пел маленький дух. Сотню веков назад он появился на свет возле Истока, долго плутал по миру без цели и смысла, с каждым веком слабея, скрываясь от людских магов, а потом приблудился к дому и нашел хозяина. Теперь хозяин его валялся под сосной на теплой от солнца траве и точно горный козел жевал щавель, слушая, как маленький дух поет «На сопках Экемена», балладу, которой не исполнилось еще и полутысячи лет.

Солнце припекало. Между сопок вилась, как лента, река. Пахло цветами и сосновой смолой.

- Матерь мира, - пробормотал хозяин, не вынимая изо рта травинки, - как хорошо-то...

Подошел другой человек, встал рядом – так, чтобы не загораживать первому солнечные лучи. Был он, как и первый, высок и статен, облачен в старинный наряд с длинными рукавами. Только глядел второй светлее и строже. Две косы цвета спелой пшеницы лежали на широкой его груди, а глаза были синими как небо.

Первый глянул на него, задрав подбородок, и улыбнулся. Второй постоял, подумал и тоже улегся на траву – со счастливым вздохом.

Плыли по небу пухлые облака.

Маленький дух замолчал и оглянулся.

Под сосной валялись Каэтан и Лаанга и согласно жевали щавель.

Дух подумал немного и тихонько затянул:

Над родной сторонкой солнце ясно светит,

Города и села расцветают в мире.

По лесной дороге, по дороге едет,

Едет император в золотом мундире.

Гордо выступает конь его соловый,

Следом едет свита – воины и маги.

Светлую их доблесть не опишешь словом.

Каждый славен родом, силой и отвагой.

Вдруг князьям навстречу поднятый хромает,

Не робеет парень, весел и спокоен.

Под дырявой курткой кости громыхают,

А где было сердце – полыхает орден.

Он сошел с дороги, стал по стойке смирно.

Государь его вдруг смерил строгим взглядом.

"Кто ты и откуда? – мертвеца спросил он, -

За дела какие получил награду?"

А тот смотрит прямо, отвечает смело:

«Право, не совру я, ничего не скрою...

- Вот и все, - сказал Каэтан.

- Ну это ничего, - проворчал Лаанга.

- Началось, - сказал Каэтан. – Кончилось.

- Уже было, - брюзгливо заметил Лаанга. – Ничего не было.

- Мы и не ждали, что получится.

- Но ведь получилось.

- Ты уверен?

- Увидим.

Каэтан улыбнулся.

- Хорошо бы, - проговорил он.

И погрузился в задумчивость. Лаанга лежал мрачный, то и дело косясь на Мага Выси сквозь заросли аптечной ромашки. Ниже по склону рос женьшень, выше – малина. В густых травах хлопотала пестрая птичка, вкладывала лакомые кусочки в разинутые клювы птенцов. Рыжая лиса мелькнула внизу, под обрывом. Далеко-далеко заревел тигр.

Каэтан молчал. Маги Начал могли молчать десятилетиями, понимая друг друга с полумысли, и сейчас бесцельно перекидывались словами только потому, что хотели слышать голоса. У Лаанги была Эррет, был выводок мелких духов, которых он спас когда-то от рук беспощадных рескидди, были древние мертвецы, не пожелавшие обновлять память новым рождением. У Мага Выси не было никого: он не хотел связывать своим бессмертием чужие судьбы. Когда-то он, подобно Лаанге, привечал демонов, но все они уже много веков спали, спасаясь от давления невыносимого времени. Один Лаанга еще помнил язык народа, из которого происходил Каэтан, и сам на родном наречии мог побеседовать только с ним.

«Мне пора», - подумал Каэтан.

«Уже поздно», - подумал Лаанга, а вслух сказал:

- Времени полно.

- Хорошо было, - улыбнулся Каэтан, слышавший его мысли.

«Она всегда выигрывает, - подумал Маг Выси в свой черед. – Она играет честно, но выигрывает всегда. Хитри, осторожничай, лги – Она выиграет. Решив, что Ее можно обмануть, мы обманули только себя».

- Хватит ныть, - сварливо сказал Лаанга. – Пойди и дай ему пинка.

- Он-то чем виноват? – засмеялся Каэтан.

- Ты сказал Ей нет? – скептически напомнил Лаанга. – Ты сказал Ей да. И я.

Каэтан вздохнул.

«Надеюсь, - подумал он, - я не проиграл ничего серьезнее жизни».

- Есть ведь еще кое-кто, - сказал Маг Бездны с грустью. – Выстоит!

- Светлая вера, - согласился Каэтан. – Но до нее был айин. Он – выше.

Лаанга длинно, сердито выдохнул и перекатил голову набок. Он долго молчал, потом сказал: