Константин Бояндин - Двести веков сомнений

Он поручил зверьку хранить какой-то секрет. Возможно, жизненно важный… возможно, смертельно опасный. Выбора нет: каждый из них теперь отвечает по обязательствам другого. И внимание тех, что остались позади, под деревьями (полагая, что их трудно заметить), тоже объяснимо: несомненно, пришли сюда за этим же.

Она погладила белку по голове, молча указала рукой на деревья. Белка несколько раз дёрнула хвостом, словно поблизости было что-то страшное, после чего резво поскакала к тому самому дереву с дуплом.

Вот уж действительно: прятать следует на самом видном месте.

Белка копалась довольно долго, прежде чем добыла ключ. Бежать с ним в зубах ей было явно невесело, но что поделаешь! Опустив найденное в подставленную ладонь, белка уселась рядом на задние лапы и выжидательно уставилась в глаза Андариалл.

Дескать, «спасибо» для нас — слишком много, а вот горсть-другая орехов…

Улыбнувшись, девушка высыпала оплату прямо в траву и белка тут же позабыла обо всех высоких материях. Немудрено, в такой крохотной голове двум мыслям не уместиться.

Андариалл хорошо знала, что это за ключ.

Она знала также, чем замечателен Хоунант — никто не мог попасть на территорию Монастыря без ведома настоятеля. Если речь шла о магических средствах перемещения. А так — все могли, если позволит привратник, войти через ворота. Одни-единственные ворота.

Следовательно, речь идёт о том, обладание чем само по себе является опасным. Во всём происходящем ощущалась сильная, но таившаяся в тени чужая воля. Не по своей воле действует и он , и все его начальники. Словно марионетки. Умные марионетки, способные теоретически доказать, что никто не тянет за их ниточки. Вряд ли в планы этой посторонней воли входил Хоунант, поскольку монастырь подчинить невозможно — можно лишь уничтожить физически. Значит, он пока ещё не полностью подчиняется… кому?

Он … посвятил себя борьбе с невидимым кукловодомы. Посвятил, сам того не зная. Что ж, теперь это и её война.

Андариалл наклонилась к ручью, зачерпнула пригоршню воды. Вода эта лучше любого другого напитка.

Теперь отдать частичку себя ручью… траве… Парку. Вот и вся тайна: не забирать силу у окружающего мира, а отдавать её. Он почти осознал это, но не стал делиться этим откровением с начальством.

Он поступил правильно. Кем он был по рождению, не имеет никакого значения. Важен момент осознания, который всё ставит по местам.

Шангуэр и другие Флоссы поняли бы её, Андариалл. И всех её сородичей. Может быть, поэтому мудрые птицы не ввязываются в игры за обладание властью?

Следовало хорошенько подумать, куда отправляться дальше. Ритуал не предполагал, что она будет совершать подобные походы. Усталость постепенно подкрадывается; обмануть других, убедить в том, что с ней всё в порядке — можно. Обмануть себя — вряд ли. А ошибка может стоить ему жизни. Им обоим.

— …Где одна? — ошарашенно спросил один из агентов. Они смотрели на излучину ручья, где только что сидела Андариалл. — Я сплю?.. Что в записи?

— В записи то же самое, — отозвался его коллега. — Ладно, пошли посмотрим.

Результаты исследования были неутешительными. По всем показателям, Андариалл покинула это место не более минуты назад. Но — никаких следов перемещения! Словно часть произошедшего выпала из истории, была как-то вырезана… и доступна немногим.

— Думаю, нас за это по головке не погладят, — заключил первый, укладывая снаряжение в рюкзак. — Хорошо, если у генерала будет хорошее настроение.

Увы, лишь первое предположение оказалось справедливым.

— Учитель У-Цзин! — услышал настоятель. Час был поздний, беспокоить настоятеля не полагалось. Что там случилось?

— Что там случилось? — повторил У-Цзин, уже вслух.

Монах с поклоном протянул ключ.

— Почему не впустили его? — нахмурился настоятель, вращая ключ между пальцами.

— Я… — монах явно не знал, что сказать. — Вам лучше взглянуть самому, учитель.

Ворча себе под нос всё, что он думает о своих учениках, У-Цзин отложил в сторону рукопись (он так надеялся, что сегодня, наконец, сможет продолжить работу над рукописью) и поспешил вниз, к воротам. Там ожидали трое остальных монахов-часовых. Мановением руки У-Цзин оставил только одного из них.

Сделал шаг за ворота.

Чернота. Пение цикад, слабое дуновение ветра… никого. Откуда мог взяться ключ?

Он вздрогнул, когда откуда-то — показалось, что прямо из воздуха — к нему шагнула Андариалл. У-Цзин сразу отметил, что глаза её лихорадочно блестят.

— Андари? — изумился он. — Что…

Она приложила палец к губам, монах осёкся. Опомнившись, он отступил внутрь и жестом пригласил девушку войти.

Ничего не пойму, недоумевал У-Цзин, глядя, как медленно она идёт — словно во сне. После таинственного исчезновения Клеммена Д. клялся, что глаз с неё не спустит. Как это прикажете понимать?

Она потеряла сознание, не успев сделать нескольких последних шагов до беседки. У-Цзин едва успел подхватить её.

— Никто не должен знать об этом визите, — произнёс он, после того, как при помощи часового отнёс девушку в одну из пустующих комнат для гостей. — Никто из вас ничего не видел и не слышал.

Собрат молча приложил ладони ко рту, поклонился и вернулся на пост.

— Кто-то следует за тобой по пятам, — тихо произнёс У-Цзин, тщательно осмотрев неожиданную пациентку. — Но в Хоунант ему придётся войти на своих двоих.

Приказав удвоить бдительность и не пропускать за ворота никого без его, У-зина, личного разрешения, он сам сбегал на кухню за водой и пищей и устроился в другом углу комнаты. С пером, чернильницей и стопкой бумаги. Хотя какая теперь работа…

Судя по всему, Андариалл не больна. Она на грани полного истощения — что само по себе поразительно. Что могло довести её до подобного состояния? Словно последние несколько недель странствовала по пустыне.

Он некоторое время вслушивался в её ровное дыхание, после чего погладил себя по выбритой до зеркального блеска голове и попытался собрать так некстати разбежавшиеся мысли.

Ключ лежал на столе. После короткого раздумья, монах решил не убирать его.

Клеммен

Я услышал позади стук копыт и поскрипывание колёс. Хруст камушков.

Экипаж?!

Если это Радуга, надо послать его куда подальше. Похоже, он тут главный, но отчего-то не может — пока, во всяком случае — ничего со мной сделать. Вопрос — отчего? Из-за треугольника?

Я попытался было извлечь его из-под одежды и не смог. Словно приклеился ко мне. Стал отдирать — больно! Действительно приклеился, что ли?!

Позади Радуга что-то бормотал и чем-то позвякивал. И ладно. По всем признакам, надо пробираться туда, на юг — раз уж выбрал направление. Других идей всё равно нет, а верить, что он поможет мне вернуться назад… я не стал бы. Слишком уж он странный, чтобы ему верить.