Константин Бояндин - Двести веков сомнений

Смотреть сквозь них было странно… казалось, что не стало ни капельки темнее. Хотя снаружи стёкла казались непрозрачными.

Клеммен поднял глаза на Мастера, вздрогнул. Теперь он видел его глаза — вернее, видел, что глаз у того нет. Впрочем, и это неверно. В глазницах сидящего напротив невозможно было различить глазного яблока. Ровная, чуть выпуклая белая поверхность. Юноша поёжился. Понятно, почему он не снимает очков…

— Ага, — произнёс Мастер, как показалось Клеммену — не без удовольствия. — На самом деле я не слеп, как вам показалось. Но раз вы увидели, значит, мои труды не пропали напрасно. — Он встал.

Клеммен понял, что пора прощаться.

— Скажите, — осмелился он спросить у вежливо улыбающегося Мастера, — а изменить у вас внешность — это правда очень дорого?

Мастер чуть нахмурился и Клеммен тут же пожалел, что не придержал язык.

— В каком-то смысле да, — ответил Мастер, улыбка вновь вернулась на его лицо. — Если я откажусь это делать, переубедить меня не удастся.

— А можно спросить, почему вы согласились?

— Можно, — Мастер вздохнул. — Я вижу: вас ожидают серьёзные неприятности. В вашем прежнем облике от них не скрыться. А в новом, может быть, удастся перехитрить судьбу.

Лучше бы я не спрашивал, вновь подумал Клеммен.

— Вряд ли мы увидимся снова, — Мастер взмахнул рукой и в одной из стен открылся проход, являя взгляду Ворота . — Удачи. Передавайте привет вашей подруге… kandare hannel …

Последние слова Клеммен услышал, уже входя в Ворота; тысячи новых вопросов тут же возникли в голове. Откуда Мастер её знает? Неужели он — тоже ольт? Зачем хочет передать ей эти слова? Что…

— С возвращением! — услышал он и усилием воли отогнал вопросы, получить ответы на которые уже не удастся. — Гениально. Отличная работа. Поверь на слово.

Д. и Кинисс смотрели на Клеммена с недоверием. Юноша стоял в полумраке кабинета, который занимала рептилия. Начальники обошли вокруг него, рассматривая — точно породистого коня, которого собираются купить. Снимать чёрные очки Клеммен не стал.

— Гениально, — повторил Д. и несколько раз хлопнул в ладоши.

— Да, наверное, — согласилась Кинисс. — Клеммен, у меня к тебе небольшая просьба.

— Слушаю, сайант .

— Постарайся больше не умирать. По крайней мере, не соглашайся на «воскрешение», подобное этому.

— Послушай, Кинисс… — начал было Д., но ему не дали договорить.

— Ты действительно стал другим человеком, — продолжала хансса. Ни тени улыбки не было ни на её лице, ни в глазах, ни в интонации. — Совсем другим. Поверь, ты постепенно изменишься внутренне — так, что от прежнего Клеммена останется лишь часть. Ещё одна такая «смерть» — и ты потеряешь себя, потеряешь совсем.

Она вышла из комнаты, а Д. только развёл руками.

Клеммен довольно долго смотрел на дверь, в которую вышла рептилия, после чего повернул голову в сторону Д.

— Это правда? — спросил он ровным голосом.

— За всё нужно платить, — ответил Д. неохотно. — В этом она права.

Клеммен кивнул и инцидент был исчерпан. Однако на душе было неспокойно.

— Завтра перебираешься в Аннвеланд, — произнёс Д. из-за его спины. — Там будет твой дом; в Венллене будешь появляться только у нас в конторе. Пусть всё успокоится. Кстати, все трое не раз справлялись о тебе, пока ты был у… — он замолчал.

— Ясно, — ответил Клеммен. — Ну хорошо. Со своими личными делами я разберусь сам, договорились?

И, не дожидаясь ответа, направился к уже открытому для него порталу.

Не забыть передать привет. «Kandare hannel» — «доброго здоровья и удачи». Так обращаются к давним знакомым.

Ну и дела…

Аннвеланд, Лето 58, 435 Д., 7-й час

Собственно, Аннвеланд нельзя назвать городом. Городком разве что. Расположенный в пятистах километрах южнее Венллена, он остаётся местом, не избалованным цивилизацией. Здесь выращивают лекарственные травы; вокруг простираются заповедные леса, охотиться там никому не дозволено. Но — никаких лесников и подобных им не требуется.

С нарушителями разбирается лично Хранительница. Или её грозная Сестра… не знаю, кого следует бояться больше. Их самих я, наверное, не видел, а священных животных — неоднократно.

Совсем недавно я думал, что о богах говорят лишь затем, чтобы скрыть незнание окружающего мира. Когда нечем что-нибудь объяснить. И — вот, пожалуйста, с божествами можно встретиться буквально каждый день. И не только с Хранительницей: здесь бывают все. Все . Хоть бы глазком увидеть Великого Дракона, хоть раз… Странное это место… мимо проедешь — можешь не заметить. Но если остановишься, никогда уже не забудешь. А кажется таким маленьким, затерянным, неприметным участком суши.

Мне здесь понравилось. Законы и обычаи другие, на чужаков особенно не косятся (к местным травникам приезжает немало желающих излечиться), охотой я не занимаюсь. По лесу хожу — да, конечно. А чем тут ещё заниматься? Вчера меня рысь сопровождала — на почтительном расстоянии. Не знаю, рысь или Рысь — ошейника я не разглядел, близко она не подошла. Не подманивать же — у богов характер непредсказуемый, вдруг, обидится за подобное обращение со священными животными. От пристального взгляда становилось не по себе, но вскоре я привык. Боги избрали это место на Ралионе, чтобы «лично» появляться, и кто я такой, чтобы лишать их этого права?

Не поэтому ли меня поселили именно здесь? Там, где часто появляются божества, никто не отважится на магические (и им подобные) виды слежки — не помогут.

Д. передал материалы по Камню и частично расшифрованные записи. Кристаллы зафиксировали и старика, и того, кого я принял за Меорна… вот только нашего с ним разговора не было. Вернее, не было ни одной реплики моего собеседника.

Мои слова — прекрасно слышны.

— Разговаривал мысленно, — пожал плечами Д. — Это они любят. Тебе большая благодарность от Академии — они давно точат зубы на Меорна. Старик показывается далеко не всем. Отдыхай… скоро ещё один визит.

Это я и сам знаю. Память вновь работает, как часы. Следующее «дежурство» — 60-го числа. И — где бы вы думали? — в Доме!

Не знаю, радоваться или огорчаться. Пока — вообще выкинуть из головы. Три дня после «переделки внешности» прошли благополучно. Сегодня утром я рискнул заглянуть в зеркало.

Мама дорогая!

Действительно, не я. Точнее, не совсем я. Во многом отражение походило на меня «прежнего», но молодой человек по ту сторону стекла был куда симпатичнее. На вид — чуть старше шестнадцати. И не было этих дурацких оттопыренных ушей. Я прикоснулся к ним пальцами — не понять, то ли действительно стали нормальными, то ли кажется…

Если окружающие видят то же, что и я в зеркале, какая разница?

Когда я обернулся, чтобы положить чёрные очки в сумку — передать Д. — их уже не было.