Пирс Энтони - С мечом кровавым

— Верность — это добродетель, даже для принца, — отозвался Раджа. — Проведи вместе с принцессой один месяц в Замке Новобрачных. Если после этого ты по-прежнему не пожелаешь обручиться с ней, я дарую тебе свободу.

Победа, и так неожиданно!

— Согласен, — ответил Мима. Ну что значил всего лишь месяц искушения по сравнению с двумя пережитыми годами?

Замок Новобрачных располагался среди отдаленных гор. Это было удивительно красивое место со скульптурной оградой, с садами, где благоухали бесчисленные цветы, с изящной архитектурой и всей мыслимой роскошью. Никаких слуг там не было; нерушимые чары поддерживали усадьбу в идеальном состоянии, сохраняя здесь превосходный климат, совершенно независимый от того, какая погода стояла за ее стенами. Приближенным вельможам иногда позволялось пожить здесь, когда они женились, и сам Раджа приезжал сюда, чтобы восстановить силы. Но Миме предстояло пробыть здесь целый месяц.

Что и говорить, человека могут утомить даже самые чудесные удобства, если он лишен общества. Поэтому тут всегда жили вдвоем — и только вдвоем. Ибо самой замечательной особенностью Замка Новобрачных было волшебное воздействие на умы тех, кто попадал под его крышу. Здесь чувства и мысли любого человека некоторым образом выходили за границы его тела и становились известны другому присутствующему. Тут не существовало тайных ощущений. Поэтому Замок оказывал столь мощное воздействие на тех, кто недавно влюбился, — и в то же время был совершенно неподходящим местом для людей, которые больше не любили друг друга.

Впрочем, Мима об этом знал, так что был подготовлен. Он никогда раньше не приезжал в Замок Новобрачных, однако сомневался, что здешнее волшебство сможет поколебать его страстную любовь к Орб. Даже если из-за чар Замка и возникнут какие-то проблемы, то близкое общение с этой, по всей видимости, жеманной и избалованной южной принцессой поможет их преодолеть. Для Мимы Орб была эталоном совершенства, которому не могла соответствовать ни одна другая женщина. Как, кстати, ее имя? Он уже почти забыл!

Малахитовый Восторг — вот как звали принцессу, словно в холодном зеленом камне могла быть какая-то прелесть. Наверняка здесь крылась такая же насмешка, как и в его собственном имени — Гордость Княжества. Нет, он был уверен, что выйдет из этого испытания победителем и наконец обретет свободу, чтобы вновь соединиться со своей единственной любовью.

Мима в одиночестве стоял во дворике, ожидая, когда приземлится ковер принцессы. Никаких слуг, разумеется, не было; нельзя же, в самом деле, позволить посторонним совать нос в откровенные мысли и чувства венценосцев. Они останутся здесь только вдвоем на весь назначенный срок, а через месяц ковры возвратятся, чтобы их забрать.

Ковер прибыл вовремя: сначала вдали над горами возникла точечка, затем проявились волнистые очертания. Наконец он снизился и приземлился — широкий ковер, на котором стоял заполненный подушками занавешенный паланкин.

Ковер мягко опустился на изразцовые плитки дворика, паланкин открылся и вышла принцесса.

Мима стоял в тени ворот и разглядывал ее, эту Немезиду (*5) его любви, которую он никогда раньше не видел.

Малахитовый Восторг, принцесса Махараштры, оказалась женщиной чрезвычайно эффектной. На ней было подпоясанное платье с застежками из темно-красных рубинов, которое облегало фигуру, напоминающую песочные часы, и шаль, вышитая бледными золотыми нитками. Волосы ее казались блестящей бурной иссиня-черной рекой, струящейся вниз по плечам и обрамляющей лицо самым очаровательным образом. Ее глаза были как у коровы, пасущейся в долинах, — огромные, темные и влажные. Сквозь вьющиеся волосы виднелись маленькие уши, словно радужно переливающиеся ракушки у кромки озера. Рот, слишком нежный для этого грубого мира, походил на совершенный в своем изяществе малиновый лук. Ее груди под платьем были как два олененка, упругие, круглые и наверняка такие мягкие, какие только может вообразить мужчина. Бедра же…

Она повернулась к Миме. «Уйми свои похотливые мысли, грубиян, — подумала принцесса с гневом. — Или ты уже позабыл, где находишься?»

Он и впрямь на мгновение забылся! Поразительная красота девушки застала его врасплох, ничего не оставив от злости, переполнявшей Миму в связи с ее присутствием. Он почувствовал, что краснеет, и это рассердило его — отчего лицо запылало еще сильнее.

Принцесса рассмеялась, довольная тем, что одержала над ним верх. Он разболтал о своих впечатлениях, будто несмышленый школьник, в то время как она сохранила самообладание.

Однако принцесса быстро посерьезнела.

— Знай, о принц Гуджарата, что я желаю этого союза не больше, чем ты, — твердо проговорила она. — Я люблю другого и всегда буду любить его. Я бы сейчас была с ним навсегда, если бы не воля отца. Ты всего лишь помеха на моем пути, и мы благополучно преодолеем это испытание, если ты мыслями и телом станешь держаться подальше от меня.

Мима едва мог поверить услышанному.

— Неужели ты против нашей помолвки? — пропел он. — Я не знал этого.

— Ты наверняка многого не знаешь, принц косноязычных. И многого тебе лучше вообще не знать. А теперь выйди на свет, чтобы я смогла рассмотреть своего врага.

Снова испытывая сильную неловкость, Мима вышел из тени.

«Надо же, а ведь он красивый мужчина», — с удивлением подумала принцесса.

«Это несущественно», — ответил он таким же образом, и теперь покраснела уже она. Принцесса попалась точно так же, как и Мима. Одно дело было знать, что их мысли полностью открыты друг для друга, а другое — испытать это на себе.

— Верно, Гордость Княжества, — ответила она, и Мима снова расстроился. Он постоянно забывал, даже в то время, когда это происходило!

«Выбери, в каких покоях тебе хотелось бы остановиться, — быстро подумал Мима, чтобы скрыть другие мысли, которые у него могут возникнуть. — Я займу комнаты в противоположном конце Замка».

— Здесь нигде нет такого места, чтобы мы могли не соприкасаться мыслями, — сказала она. — Тут в состоянии помочь лишь душевная дисциплина.

«Она и поможет», — угрюмо согласился он.

И они поселились в противоположных крыльях дворца.

Однако это оказалось весьма неудобным, поскольку в апартаментах не было ни воды, ни пищи; чтобы добыть их, нужно было выходить. Кухня ломилась от множества разнообразнейших деликатесов, но она была построена так, что требовались одновременные действия двух человек. Один должен был держать дверь кладовой, пока другой доставал еду; иначе ничего не получалось. Поскольку пища, вынутая из волшебной кладовой, быстро портилась, нельзя было наготовить много еды, действуя совместно однажды; чтобы поесть, всякий раз должны были присутствовать двое.