Пирс Энтони - Замок Ругна

– Может, тебе нужен более умелый портной... то есть стрелок? – Вот это правда. Не одна отличная стрела осталась ни с чем по вине плохого стрелка. Что за расточительность! Если бы вместо глупых стрелков миром правили стрелы...

Дор еще раз убедился, что жизнь – жестокая штука. Даже для неодушевленных предметов. Он больше не разговаривал со стрелой, поэтому и она молчала. Голос человека пробуждает голос вещей. Таков закон. Когда к ним обращаешься, вслух или молча, как к паутине, передающей стрекот Прыгуна, они тоже начинают говорить. А еще, припомнилось Дору, предметы учатся понимать речь, если постоянно находишься среди них, прикасаешься к ним. Как стены и двери его родного дома. Уютный коттедж, выстроенный в милом сырном стиле. Его дом! Как же он далеко сейчас!

Шум битвы постепенно затих. Дор понял, что Прыгун одержал победу: обыкновены отступили. Дору хотелось проверить, но он устоял. Еще не время покидать пост. Любопытство любопытством, а дисциплина дисциплиной. Даже теперь, когда сражение закончилось.

Но что это? Над выступом показался край лестницы. Коварные обыкновены! Дор зевал, а они шли через ров, цепляли лестницу, взбирались. Наверняка подумали, что он заснул, покинул пост, не обращает внимания. И не так уж и ошиблись.

Первый обыкновен показался над выступом. Дор взялся за лом, подцепил лестницу и оттолкнул от стены. На этот раз он пропустил мимо ушей всплески воды и крики тонущих. Благодаря своей стойкости он выполнил долг – пресек коварную вылазку врага и спас замок. А вот если бы он поддался искушению и побежал посмотреть, как там у Прыгуна... Нет, все-таки и ему дано совершать героические поступки.

Наконец зомби-киноглазки донесли, что обыкновены отходят на прежние позиции. Дор покинул выступ. Был полдень. Перекусили и стали складывать головоломку «джиг-со», которую обнаружила Милли, когда убирала гостиную.

Это оказалась волшебная головоломка – множество крохотных «джиг» и десятки десятков маленьких «со» были существами волшебными, наслаждающимися своей игрой. Через какое-то время они должны были сложиться в прекрасную картину, но пока представляли собой лишь хаос крохотных фрагментиков, место которым еще предстояло найти. Укладывая кусочки, требовалось всякий раз произносить соответствующее, иногда очень мудреное заклинание, иначе «джиги» и «со» не желали мириться и укладываться рядом... А сложенные участки головоломки начинали жить своей жизнью. Изображение на них все время менялось. Головоломка напоминала волшебный гобелен из родимых времен Дора. На том маленькие фигурки тоже двигались, как живые. Впрочем...

– Ведь это он и есть! – воскликнул Дор. – Мы сейчас создаем гобелен! Тот самый!

Все посмотрели на Дора. Все, кроме Прыгуна, который не мог посмотреть на Дора из-за особого устройства глаз.

– О каком гобелене ты говоришь? – строго спросила Милли. Она все еще обижалась.

– Ну... это... я не могу толком объяснить, – неуверенно проговорил Дор.

– Дружище, я, кажется, знаю, о каком гобелене ты ведешь речь, – выручил его Прыгун. – Король говорил о нем. Королю нужна подходящая картина для замка Ругна. Чтобы все прибывающие в замок видели ее и сразу понимали, чего король хочет достичь. Милли отыскала как раз то, что нам нужно. Но это собственность повелителя зомби. Если бы он оказал любезность и подарил картину нам...

– Я дарю ее вам, – согласился повелитель. – Дарю, потому что питаю уважение к вашему миру. Возьмете картину с собой, когда отправитесь в замок Ругна.

– Поступок в высшей степени благородный, – прострекотал Прыгун, прикладывая к картине очередной фрагментик. Из-за своего особенного зрения Прыгун ловчее других справлялся с головоломкой. Паук видел сразу несколько участков, в уме сверял полученные сведения и снайперски метко выбирал очередной «джиг» – или «со». Вот и сейчас он не промахнулся. Взяв кусочек в лапки, паук что-то тихо прошептал, какое-то заклинание. И «джиг» – или «со», – очевидно, понял, потому что улегся на нужное место и совпал без сучка и задоринки. – Но если мы не поможем королю, замок никогда не будет достроен, – напомнил Прыгун.

Повелитель зомби промолчал, но Милли... На ее лице отразилась тревога. Девушка внимательно посмотрела на Дора. Он кивнул. Милли поняла!

Но потом как будто опечалилась. Дор знал, в чем дело; ведь Милли любит его, Дора, и не хочет очаровывать повелителя зомби. Ей не дано понять, почему Дор отверг ее любовь, почему сам перестал защищать замок Ругна. Надувшись, она изо всех сил принялась за головоломку. Время тянулось медленно. Головоломка поглощала внимание и давала прекрасную возможность развлечься в эти тяжкие часы. Надо было убить время. И четверо сидящих в гостиной приняли вызов, словно вызов вражеской армии.

– Мне всегда нравились головоломки, – заметил повелитель зомби. И он действительно был лучшим среди человеческих участников игры. Его костлявые пальцы быстро и уверенно выбирали фрагменты. В поисках нужного и единственного повелитель сравнивал, отбрасывал, снова сравнивал. Худой, кожа да кости, но, несмотря на это, здоровый и бодрый; чем больше времени проводил он в обществе Милли, тем более оживлялся. – Мне нравятся головоломки, – повторил повелитель зомби, – потому что в их разгадывании есть азарт, но нет угрозы. Помню, в детстве, до того как открылся мой талант, я любил разбивать молотком камни, а потом снова складывать их. Конечно, восстановленным таким образом камням не хватало прочности...

– Похоже, то был знак твоего будущего призвания, – прострекотал Прыгун. – Теперь ты складываешь живые существа, которым, как тем камням, не хватает силы сцепления – жизненной силы.

Повелитель рассмеялся. Окружающие впервые услышали его смех. Он отбросил назад лохматые каштановые волосы, от чего еще больше выступили скулы и надбровные дуги.

– Ты верно подметил! – воскликнул он. – Да, я считаю, что создание зомби не так уж резко отличается от восстановления камней. Но беда в том, что занимающийся подобными делами невольно становится отшельником. Остальные начинают сторониться его. Ведь они не понимают...

– Сочувствую тебе, – протрещал паук. – И я, и ты – вполне нормальные существа, но мир считает иначе. Но у меня хотя бы есть куда вернуться, а ты обречен жить здесь.

– Если бы я мог попасть в твой мир, – вздохнул повелитель с плохо скрытой тоской. – Попасть в другой мир, начать все сначала, оставив груз прошлого, избавившись от предубеждений. Даже среди пауков я чувствовал бы себя уютней, чем здесь.

Слушая повелителя, Милли ничего не говорила, но лицо ее постепенно теряло суровость. Они разгадывали головоломку. И Дор вдруг понял, что человеческие отношения напоминают такую вот головоломку, но еще более сложную, ведь в общении между людьми огромную роль играет язык и все его условности. Вот бы знать, где лежит фрагментик, соответствующий его жизни.