Дженнифер Роберсон - Золотой ключ. Том 3

— Но почему вы это делаете? Она не скрывала своей тревоги.

— Частично из-за того, что не доверяю Асеме. Если я помогу либертистам, то он не станет выдавать мое местонахождение Грихальва.

— Вы сказали, что им все равно, где вы находитесь.

— Я на это надеюсь, но уверенности у меня нет. А кроме того, Рохарио, разве либертисты просят так уж много? Люди, которые платят налоги, введенные Великим герцогом, хотят участвовать в их обсуждении. И чтобы Великий герцог и другие дворяне подчинялись тем же законам, что и остальные жители Тайра-Вирте. — В ее голосе слышалась горечь. — В Палассо Грихальва все обстоит точно так же. Одним даны огромные привилегии и права, другим — ничего.

— Да, их требования не так уж чрезмерны. Элейна спрятала рисунок среди других и снова отвернулась к мольберту. Вдохнула запах краски и скипидара.

— Извините, мне не следовало осуждать вашего отца.

— Элейна, я хочу, чтобы вы знали, — вы можете говорить мне все что пожелаете!

Она снова улыбнулась, но словно издалека, и вернулась к работе.

На следующий день, околачиваясь в винной лавке и размышляя, стоит ли истратить последний марейас на бутылку приличного белого вина и отнести ее в качестве подарка Элейне, Рохарио услышал, как владелец лавки жаловался одному из покупателей:

— Ба! У Селио снова приступ костной лихорадки, а я должен сегодня до отхода корабля отослать письмо в Нипали. “Он не умеет писать!” Рохарио подошел к стойке.

— Я могу написать за вас письмо, маэссо. Владелец с подозрением посмотрел на него.

— А у вас хороший почерк? Письмо предназначается купцу, торгующему в Нипали вином, в нем не должно быть ошибок.

— У меня хороший почерк. — Тут Рохарио говорил правду. — Меня учил писец, который служит в Палассо Веррада. — И это тоже было правдой, хотя и не полной.

— Эйха! — Слова Рохарио явно произвели на хозяина лавки впечатление. Он посмотрел на превосходный покрой плаща Рохарио. — Удача вам изменила? Я найму вас, маэссо, но заплачу только в том случае, если меня устроит ваша работа.

Рохарио быстро соображал.

— А у вас есть все необходимое?

— Пергамент. Как и положено.

Но он должен иметь свои ручки, чернила и перья.

— Я вернусь, как только возьму письменные принадлежности. — Он почти выбежал из лавки.

— Возвращайтесь побыстрее, иначе я найму кого-нибудь другого! — прокричал ему вслед хозяин.

У Рохарио ушло полчаса на поиски магазина, где продавали письменные принадлежности, и в конце концов выяснилось, что его единственного марейаса не хватит, чтобы их купить. Проклиная все на свете, он вышел из магазина. Теперь у него не было выбора. Рохарио зашагал по авенидо Шагарра и вверх по склону, ведущему к Палассо Веррада. Только теперь он понял, какой долгий путь нужно проделать, чтобы попасть в Палассо, если идти пешком.

И вот перед ним возвышается величественное здание дворца. Оно казалось огромным, холодным и равнодушным. Ворота были закрыты. Рохарио остановился, отряхнул плащ. Хотя его одежда оставалась чистой, она потеряла прежний блеск — слуги в гостинице Гаспара ухаживали за ней не так ретиво, как мастера своего дела из Палассо. К тому же Рохарио захватил из Чассериайо только один костюм. А лошадь, которая доставила его в Мейа-Суэрту, он отправил обратно в охотничий домик вместе с грумом, получившим неплохое вознаграждение за молчание. Матра! Он скорее походил на простого служащего, чем на сына герцога. Впрочем, разве он не собирается стать писцом?

Стража моментально его узнала. Нет ни единого шанса незаметно пройти в свои покои и забрать то, что нужно. Эскорт из четырех стражников в расшитой золотом форме шагаррского полка подвел его к монументальной главной лестнице, ведущей в кабинет Великого герцога.

Великий герцог не поднял глаз, когда Рохарио переступил порог комнаты. Он подписал какой-то документ, отложил его в сторону и потянулся за следующим. Причем ни движением, ни голосом он не выдавал своих чувств.

— Вы можете идти, капитан. Ну что, Рохарио, ты великодушно решил вернуться. Эта женщина Грихальва с тобой?

— Нет.

Спокойный тон отца заставил Рохарио встревожиться.

— Однако ты знаешь, где она?

— Да.

— И где же?

— Я не могу сказать.

Только после этого Ренайо снизошел до того, чтобы поднять голову и взглянуть на сына. Казалось, Великий герцог совсем не сердится. А потом, совершенно неожиданно, он отрывисто рассмеялся.

— Эйха! Надеюсь, она того стоит и ты получил удовольствие, но ее следует вернуть семье.

— Она сама хозяйка своей судьбы, патро, не мне за нее решать. На столе у Ренайо стояла ваза из Синны — ее бело-синие королевские цвета прекрасно сочетались с белыми ирисами. Великий герцог медленно поворачивал вазу, его лицо мрачнело, а перед глазами Рохарио возникла иная сцена, нарисованная на бело-синем фоне: человек с тяжелой ношей пересекает мост; на другой стороне изображен холм с двумя чахлыми деревцами.

— Это не игра, Рохарио. Грихальва гораздо важнее для нашей семьи, чем ты себе представляешь. Эдоард и юная Беатрис, судя по всему, очень счастливы. И если сейчас меня забавляют твои юношеские проделки, то это не может продолжаться слишком долго, уверяю тебя.

— Она не хочет возвращаться к своей семье.

— Значит, ты ее бросил? — Теперь голос Ренайо был жестким. Впрочем, к своему великому удивлению, Рохарио обнаружил, что угрозы отца его больше не пугают.

— Нет. Я просто вернулся, чтобы взять перья и чернила.

— Перья?

— Да, я собираюсь стать писцом.

Ренайо ударил ладонью по столу с такой силой, что бумаги разлетелись в разные стороны, и поднялся во весь рост.

— Писцом?! — вскричал он. Дверь отворилась.

— Ваша светлость? — Придворный осторожно заглянул в кабинет.

— Закрой дверь! Выйди отсюда! А ты, щенок, сядь!

— Нет, спасибо. Прошу меня извинить, но я должен уйти.

— Ты никуда не пойдешь! Сначала тебе придется объясниться!

— Мне нечего объяснять.

Как только Рохарио произнес эти слова, он почувствовал огромное облегчение, а в следующий миг на него нахлынула небывалая волна возбуждения, даже задрожали руки, но он усилием воли заставил себя успокоиться.

— Я больше не буду жить в Палассо.

— Ты не можешь…

— Я уже совершеннолетний.

— У тебя нет денег…

— У меня есть Мариссиайо и Коллара Ассаддо, два поместья, которые вы мне пожаловали, когда мне было двенадцать лет. Как только я… — Тут Рохарио запнулся.

«Как только я заработаю достаточно денег, чтобы нанять лошадь и совершить туда поездку, я устрою так, чтобы часть ренты шла на мое содержание.., и на Элейну.., на жизнь в приличном доме, где у нее будет просторная студия; а затем, может быть, наступит подходящий момент, чтобы спросить у нее, не хочет ли она стать.., стать…»