Дженнифер Роберсон - Золотой ключ. Том 3

— Исключено! — снова запротестовал Гиаберто.

Сааведра устала выслушивать бесконечные препирательства и потому оставила Вьехос Фратос и подошла к Пейнтраддо Чиеве Сарио Грихальвы, ее Сарио.

Всего несколько дней назад… Дней? Нет, веков. Несколько дней назад она разговаривала с ним, спорила, поняв, что он собой представляет, чем стал; несколько дней назад она лежала в объятиях Алехандро, была счастлива рядом с ним, знала, что они будут вместе до тех пор, пока смерть их не разлучит.

Она еще жива. А он умер три века назад.

Ее снова затопила волна боли. Чтобы справиться с ней, на время забыть, Сааведра обратилась к Вьехос Фратос. К Кабралу.

— Тебе, — она поманила его, а когда он подошел, вложила свою руку в его, — тебе он бы позавидовал. Теперь я это понимаю гораздо лучше, чем раньше. Его безумие помогло мне… — Она показала на картину. — Этот человек позавидовал бы тебе и твоему могуществу…

— У меня его нет, — возразил Кабрал. — Я не наделен Даром.

— На самом деле твоя сила совсем в другом. В долгой жизни. В способности зачинать детей. — Сааведра вздохнула. — Однажды Сарио мне сказал, что не желает иметь ничего общего с детьми, но я думаю, он лгал. А еще он заявил, что иллюстратор живет только в своих произведениях и что он найдет способ это изменить. — Она взглянула на Кабрала. — Ты знаешь историю Тайра-Вирте. Как долго прожил первый Сарио?

— Мне кажется, он умер в тридцать пять лет.

А Алехандро… Какой оказалась его жизнь, длинной или короткой? И появилась ли в его постели другая женщина, женщина, родившая ему детей?

Конечно, появилась. Род до'Веррада продолжается и по сей день, триста шестьдесят три года спустя. Но она не могла решиться задать этот вопрос. Это причиняло боль.

— Ты интересовался, — обратилась она к Гиаберто, — как может Сарио жить так долго. Я могу ответить на твой вопрос, потому что прочла эту книгу от корки до корки. — Она показала на книгу, лежащую на столе — на картине. — Это копия Кита'аба. Вам она известна в неполном варианте, и вы называете ее Фолио. Там есть заклинание, благодаря которому можно перенести сознание и дух одного человека в тело другого…

Открылась дверь, ведущая на лестницу, и все повернули головы в ту сторону, но оказалось, что это всего лишь Элейна.

— Агустин спит. — Ее лицо было печально. — Может быть, даже лучше, что он не просыпается, если сон избавляет его от боли. — Она взглянула на Сааведру и тяжко вздохнула. — Я слышала тебя. Пару дней назад я спросила Сарио, как получилось, что ему так много всего известно. И он ответил: “Я давно живу”. Мне его слова тогда показались такими странными, ведь он всего на шесть лет старше меня. — Она посмотрела на всех, потом снова на Сааведру. — Я могу проверить, правда ли это. Я должна вернуться в Палассо.

— Матра эй Фильхо! Ты не боишься рискнуть?

— Невозможно, — перебил их Гиаберто. — Слишком опасно. Кабрал присоединился к Гиаберто, хотя и не так уверенно.

— Элейна, милая, ты же должна понимать, что, если Сарио в состоянии заставить Ренайо плясать под свою дудку, он, вне всякого сомнения, может поступить точно так же и с тобой.

Она убедительно покачала головой. Сааведра восхищалась ее спокойной отвагой.

— Он не причинит мне никакого вреда и не сделает своей марионеткой. — Элейна с вызовом посмотрела на Гиаберто. — Он написал мой портрет, который защищает меня от влияния иллюстраторов Грихальва.

Сааведра с новым интересом взглянула на Элейну. Красива, хотя и не ослепительна; молода, полна жизни и энергии; но самое главное — в ней есть вдохновляющая сила, она вызывает в душе отклик, привлекает к себе.

И Сааведра поняла, что это Луса до'Орро, тот самый Золотой Свет, что был дарован и Сарио.

Художник. Вот чем она занимается с Сарио, а потому знает его так хорошо. Живопись. Она учится. Чтобы разгорелся ее собственный огонь.

И все же…

— Он тебя любит? — спросила Сааведра.

Он всегда любил ее, насколько вообще был способен любить кого-то, кроме себя и своего искусства; но ведь он прожил так долго, наверняка у него были и другие женщины. Или, может быть, одна другая женщина?

Элейна покраснела, но ответила твердо:

— Он не мой любовник. Но… — Ее колебания выдавали глубокое волнение. — Но я его ученица, Возмущенные возгласы. Вьехос Фратос и в самом деле не те, что раньше. Сааведра не могла припомнить, чтобы мужчины выдвигали такие мелкие, пустые доводы, так легко устраивали скандалы по пустякам. Они не отпустят ее в Палассо.

А она бы пошла; она пошла — невзирая на опасность, и оказалась здесь, в этом времени, хотя ей следовало умереть вместе с Алехандро.

— Но ведь только я могу вернуться! — воскликнула Элейна. — Он мне доверяет и думает, что я доверяю ему. Скажите, что я должна сделать!

Гиаберто стал расхаживать по комнате.

— Меннина моронна, — бормотал он.

— Да, — согласилась Элейна. — Но так нужно, тио. Он резко обернулся.

— Если все обстоит так, как ты говоришь… Если он написал твой портрет красками с кровью, тогда ты и в самом деле можешь его не опасаться, он не способен причинить тебе зло. Эйха! Ты должна отправиться в Палассо. — Он смахнул капли пота с верхней губы. — Сначала следует освободить Ренайо от его влияния. Найди портрет, опусти его в ванну с водой, налей туда скипидар, и пусть полотно хорошенько намокнет. Когда картина будет уничтожена, добавь еще воды, как можно больше, а потом все вылей в сток. Таким образом его власти над герцогом придет конец без вреда для самого Ренайо.

— А почему бы мне просто не сжечь портрет или какую-нибудь другую из его картин? — сердито спросила Элейна. — Позвольте мне сделать с ним то, что он сотворил с моим Агустином!

Сааведра остановила спор, прежде чем он разгорелся с новой силой.

— Я должна его увидеть, — просто сказала она. — Я должна увидеть этого человека и понять, что он собой представляет.

Элейна, стоявшая совсем рядом с ней, пробормотала так тихо, что только Сааведра услышала ее слова:

— Если это действительно он, представить себе невозможно, как много он знает о живописи!

Самая настоящая Луса до'Орро. Да, Элейна женщина, но такой же иллюстратор, как и все остальные.

Холодно, спокойно Сааведра продолжала:

— Я предлагаю Элейне вернуться к нему и отнести записку. От меня, я напишу ее сама, он — мой Сарио — прекрасно знает мою руку. И если это действительно Сарио, он обязательно явится. — Она посмотрела на молодую женщину, его ученицу, понимая, что следующее задание причинит ей боль. — Когда он покинет Палассо, Элейна должна будет уничтожить все его картины способом, описанным Гиаберто. Все до единой. А как только Сарио придет ко мне, сюда, в ателиерро, мы займемся им все вместе. Вьехос Фратос. И я. Возможно, лишь я одна знаю, как следует с ним поступить. — Она больше не испытывала боли. Лишь ощущала безжалостную необходимость. — Так он меня учил. Мне понадобятся краски. И нужно вымыть до блеска пол.