Дженнифер Роберсон - Певец меча

Гаррод стоял позади умытой Дел, на лице которой остались синяки и кровоподтеки. Он опустил веки, спрятав бледные глаза, потом моргнул и посмотрел на жителей Границы.

– Я отведу вас, – сказал он.

Киприана отвлеклась от нас и изумленно посмотрела на Гаррода.

Массоу не отходил от Дел.

– А ты не можешь взять нас с собой? – спросил он.

Я видел как тяжело было Дел, она никак не могла забыть локи-Массоу. Ей пришлось приложить усилие, чтобы не шарахнуться от мальчика и говорить ровно.

– Нет, – сказала она, легко касаясь взъерошенных светлых волос. – Нет. Я должна идти. Мне нужно закончить важное дело.

Адара смотрела на Гаррода. В ее зеленых глазах были и надежда, и смущение. Только тут я вспомнил, что Северянин совсем чужой для них, он появился, когда в их телах уже были локи.

Говорящий с лошадьми взглянул на меня.

– Я возьму на себя эту ответственность.

Я поднял брови.

– А ты сможешь?

Губа со шрамом немного изогнулась.

– После песни грез – да. Я думаю, мне еще не поздно исправиться.

Адара расправила свои юбки.

– Мы идем в Кисири.

Гаррод слабо улыбнулся, кинув взгляд на Киприану.

– Кисири далеко, но Высокогорья – мой дом. Я проведу вас безопасными дорогами.

Киприана смотрела на Гаррода.

– У нас нет лошадей.

Бусинки в косах зазвенели, когда Говорящий с лошадьми засмеялся.

– Предоставьте это мне. Я знаю, как достать лошадей.

– Мошенничеством? – поинтересовался я. – Кантеада не ездят верхом. Здесь красть лошадей негде.

Льдистые глаза прищурились и сочли недостойным со мною связываться.

– Прошлой ночью мастер песни сказал, что недалеко отсюда есть поселение. Я собираюсь купить лошадей, Южанин, на деньги, которые ты одолжишь мне.

– Одолжу?

– Или дашь, – мягко сказала Адара. – Ты обещал купить лошадь и повозку вместо тех, что мы потеряли.

– Да, – подтвердила Дел. – Обещал.

Я кинул на нее хмурый взгляд, порылся в кошельке, отсчитал деньги и отдал их Гарроду.

Адара протянула руку.

– Деньги будут у меня.

Лицо у Говорящего с лошадьми было такое, словно он проглотил что-то кислое. Он неохотно отдал монеты Адаре. Она завязала их в тунику, а Дел одобрительно кивнула:

– Доверяй деньги женщине. Женщины ими лучше распоряжаются.

– Я пойду к жеребцу, – объявил я, услышав знакомое ржание.

Думаю, он мне обрадовался. И уж конечно ему было приятно ткнуться носом в мою шею и размазать по мне слюну. Я выругался, отпихнул его нос, вытащил колышек из земли. Повернулся и увидел Киприану.

Щеки ее покраснели. Она обхватила себя руками и смотрела в землю, собираясь заговорить, но никак не решаясь.

Жеребец потянулся к ней своим вездесущим носом. Коснулся ее лица. Понюхал и фыркнул на нее.

Вряд ли Киприана испытывала удовольствие, когда стирала предплечьем слюну с лица. Я отпихнул жеребца и вдруг понял, что было неправильно.

Нет. Что было правильно.

– Все это время, – сказал я изумленно, – все это время он чувствовал неладное. Помнишь?

Она взглянула на меня, не успев как следует протереть лицо.

– Он укусил Массоу, – вспоминал я. – Он беспокоился когда ты была рядом. Жеребец нервничал, даже Гаррод говорил мне об этом. Он просто ничего не мог объяснить.

Словно подтверждая мои слова, жеребец как бы ненароком подобрался к Киприане. Девочка сначала шарахнулась, но взяла себя в руки и шагнула к гнедому. Румянец заливал ее щеки.

Я игриво шлепнул жеребца по носу.

– Все нормально, – успокоил я ее. – Я не виню тебя… Ты не имеешь к этому никакого отношения.

– Но…. все, что я говорила, – девочка едва выговаривала слова. – То, что я говорила и делала…

– Это была не ты, – повторил я. – Не ты, не твоя мать, не Массоу.

– Но… ты мне нравился, правда, – в ее голосе звучало удивление и меня это немного раздражало. – А потом я вела себя как дура, говорила и делала такое… пыталась заставить тебя… захотеть меня, – краска залила ее шею, лицо от стыда покрылось потом и заблестело. – Я вела себя как потаскуха из кантины Харкихала, продающая себя за деньги…

– Ты вела себя как женщина, которой нужен мужчина, – грубовато сообщил я. – Киприана, ты молода, но ты взрослеешь. Тебе нечего стыдиться. Скоро придет день, – я вдруг подумал о Гарроде, – может даже скорее, чем ты думаешь, когда мужчина ответит на твою благосклонность, – я вспомнил ее мать, – после того, как ты выйдешь замуж.

Киприана робко улыбнулась.

– То же самое говорит моя мама.

– Тогда может стоит к ней прислушаться. У нее есть опыт, – я повернулся и медленно пошел назад, к Дел. – Не вини себя, Киприана. В искренних чувствах ничего плохого нет, о них можно говорить вслух.

Она застенчиво приподняла одну бровь.

– А ты говоришь о них Дел?

Я покорно вздохнул.

– Может быть не всегда.

Киприана примерилась к моему шагу и протянула мне раскрытую ладонь.

– Мне это нужно, – сказала она. – Это принадлежало Ракшасе.

В мою руку скользнул шнурок с красно-коричневыми камешками, отшлифованными за многие годы прикосновения к человеческому телу. Мысленно я увидел шею Дел. Представил, как я надену на нее это ожерелье, как она когда-то надевала его на мать. Киприана улыбнулась и побежала вперед, к своей матери.

Гончие взяли нас в кольцо. Я успел позабыть, насколько они уродливы.

Жеребца, естественно, в этот момент счастливым назвать было нельзя. Он слишком хорошо помнил раны и укусы, полученные в последнем бою. Гнедой пританцовывал, бил копытами и фыркал, готовясь дать достойный отпор.

– Аиды, – проворчал я, – что теперь?

Дел сидела за моей спиной на жеребце, держась за мою одежду. Думая только о предстоящем путешествии, мы оставили позади каньон, а с ним и охранную песню, позабыв, что только она держала гончих на расстоянии.

– Это, – спокойно сказала Дел, нащупывая что-то под шерстяной туникой.

Я не повернулся, чтобы посмотреть, побоявшись отвлечься от гончих, поэтому не увидел, что она сделала. Я знал только, что мы были окружены белоглазыми хищниками, а через секунду они исчезли. Убежали как побитые собаки.

Убедившись, что они действительно убрались, я повернулся к Дел.

– Ладно, баска… что ты сделала?

Она сняла что-то с шеи и передала мне. Я взял: тонкий кожаный ремешок и крошечная металлическая трубка, серебристо сверкавшая в слабом туманном свете.

– Это? – подозрительно уточнил я. – В аиды, что это?

– Кое-что от Кантеада, – она шлепнула жеребца по бокам и мы продолжили путешествие. Мне пришлось выпрямиться и переключить внимание на гнедого.

– Хей, – крикнул я, не выпуская из рук трубки на ремешке и заставляя жеребца прекратить прыжки, скачки и приплясывание. Когда гнедой успокоился, я посмотрел в сквозное отверстие в трубке. – Свисток?