Дэвид Геммел - Вечный ястреб

— Опять это слово: «время». — Талиесен сел рядом с ним. — Мы можем ждать здесь сколько угодно, но в свой мир ты вернешься сразу же после того, как ушел из него. Тут рядом есть деревушка, мы отдохнем там и поедим. Потом вернемся сюда, к водопаду, и разобьем бивак около Врат. За один день ты увидишь больше, чем другие смертные за всю жизнь.

На следующий вечер Касваллон развел костер возле той скалы, через которую недавно прошел. Они с друидом жевали медовые коврижки и смотрели, как серп луны дробится в озере под водопадом.

— Долго еще ждать? — спросил Касваллон.

— Пока я не почувствую чар Якуты-хана. Впрочем, надо вызвать сюда еще кое-кого. — Друид вышел на берег и тихо запел. Ветер улегся, над двумя валунами у заводи сгустился туман. Касваллон смотрел в изумлении, как строятся из тумана ворота. В них замелькали какие-то огоньки, а после возник человек — высокий, невероятно широкий в плечах, одетый в серебряный панцирь и сверкающую кольчугу. Борода его, белая, как и волосы, была заплетена в косу.

— Кто звал Железнорукого? — похожим на отдаленный гром голосом спросил он.

Касваллон поднялся и встал рядом с друидом.

— Я, Талиесен, верховный друид. Твоя дочь жива, но она в опасности.

— Здесь меня убили, — сказал призрачный воин. — Мое тело лежит под этими валунами. Жену мою тоже убили, и я не могу найти ее дух.

— Но твоя дочь жива и спит в хижине неподалеку отсюда. Ее нужно сохранить, спасти от чародея и его демонов.

— Что же я могу, Талиесен? Я ныне бесплотен.

— Ты будешь сражаться не с людьми из плоти и крови. Я заронил семя в разум ребенка: когда демоны явятся, она прибежит сюда. Эти существа, хотя и материальны, тоже вызваны заклинаниями, и ты можешь их победить.

— Хорошо. Позови, когда я понадоблюсь, — сказал дух короля и растаял вместе с воротами. Касваллон вновь ощутил на лице ветерок.

— Так она дочь Железнорукого? Боги праведные!

— Да, она отпрыск славнейшего рода. Однако вернемся к костру: я должен произнести еще одно заклинание, прежде чем покину тебя. — Друид поворошил огонь и снова запел. Касваллон терпеливо ждал, когда он закончит. — Мне надо повидать одного человека. Это мечтатель и пьяница, но скоро он нам понадобится. Оставайся здесь и ни в коем случае не отходи от костра. Думаю, что скучать ты не будешь: тебе предстоит увидеть занятные вещи.

Касваллон остался один. Луна внезапно пропала. Солнце на краткий миг осветило заводь и тут же снова сменилось луной. Дни стремительно чередовались с ночами. Трава у костра поднялась высоко, высохла, проросла вновь. Листья распустились, налились густой зеленью, пожелтели, опали. Снег выпал, растаял, уступил место весенним цветам.

Когда снег выпал в шестой раз, бег времени немного замедлился. Луна задержалась на небе. Холод проникал сквозь преграду чар Талиесена, и Касваллон ежился. Краем правого глаза он заметил, как старый друид бредет к нему по колено в снегу, с коротким охотничьим луком и стрелами за спиной.

— Как ты заставил время бежать так быстро? — спросил Касваллон.

— Это даже мне не под силу, — устало ответил друид. — Я всего лишь запустил Врата, у которых ты сидишь, и они перенесли тебя на несколько лет вперед.

— Я надолго запомню то, что здесь видел.

— К сожалению, дивиться и ахать нам некогда, ибо зло уже близко. — Талиесен присел, протянул к огню длинные тонкие пальцы. Стрелы и лук он передал Касваллону. — Как же я замерз, как устал.

Касваллон согнул лук, попробовал тетиву. Оружие было надежное, крепкое.

— Кто они, наши враги?

— Люди обычно именуют их демонами, хотя это, собственно говоря, существа, живущие в ином измерении — в иной земле, если тебе так понятнее. Представь себе громадных зверей до восьми футов ростом. Они похожи на медведей, но движутся быстрее и ходят, как люди, на двух ногах. На пальцах у них когти длиной с твой охотничий нож. Есть и клыки, и короткие бивни, но бивни им нужны не для боя — ими они разделывают животных, которых убивают в своем родном мире.

— Не пойти ли нам к Саю? Один он с ними не справится.

— Нет. Судьба Сая решилась в тот самый миг, когда он согласился взять ребенка к себе. Они явятся прямо к нему домой.

— Как это?

— Да вот так. Якута-хан уже выследил Сигурни и вызовет демонов в дом ее приемных родителей. Он и раньше использовал их: для человека они невидимы. Жертва понимает, что они здесь, лишь когда у нее из груди вырывают сердце. Лучше нам туда не соваться, поверь мне.

— Как же тогда мы спасем младенца?

— Она уже не младенец. Ты же видел, как пролетело время: сейчас ей шесть. Я оставил тайную подсказку и ей, и ее матери. В миг ужаса они будут действовать безотчетно, и девочка прибежит сюда.

Касваллон прикрепил колчан к поясу.

— Как я должен биться с этими невидимыми чудовищами?

— Как можешь, горец. Стань на колени подле меня, и я передам тебе все, что сумею.

Касваллон повиновался. Тусклые глаза друида были обведены красным ободом, кожа высохла. Подняв ладонь к глазам Касваллона, он начал петь. Жар, идущий от его пальцев, огненными стрелами вонзался в мозг горца. Касваллон застонал, но голос Талиесена — друид в это время не прерывал пения — шепнул ему:

— Потерпи, мальчуган, это недолго продлится.

Скоро Талиесен в самом деле убрал ладонь.

— Что ты со мной сделал? — спросил, открыв глаза, Касваллон. Деревья у заводи сделались ненатурально четкими, словно нарисованные углем на белой бумаге, зато друид превратился в разноцветное переливчатое пятно: глаза и живот красные, область сердца пурпурная, все остальное — смесь желтого, оранжевого и белого.

— Теперь ты увидишь их, Касваллон, — сказал мерцающий Талиесен. — Они придут с юга, вслед за ребенком. Подумай, откуда лучше напасть на них.

— Сколько их будет?

— Предполагаю, что двое. Вызов даже одного демона требует колоссальной затраты сил, а Сая Якута-хан не считает серьезным противником. Но их может оказаться и больше: этот чародей молод и самонадеян.

Касваллон направился на юг, пересек замерзшую заводь и углубился в лес. У тропы стоял древний дуб — две его толстые ветки, как простертые в мольбе руки, тянулись футах в десяти над землей. Касваллон взобрался на правую и сел, прижавшись спиной к стволу.

Поджидая демонов, он думал о многом. В храбрости он недостатка не испытывал никогда — порой даже намеренно шел на риск, чтобы взбудоражить кровь, но теперь? Его жена, ребенок, весь его клан остались в другом мире, где над ними нависла беда. Тут уж не до молодечества. Если он погибнет в этом лесу, что будет с Фарленом, с Мэг, с Доналом? Касваллон чувствовал, как от страха у него сохнет во рту. Сигурни, конечно, тоже невинная жертва, но что такое ее жизнь против всех жизней Фарлена?