Василий Доконт - Траурный кортеж

Едва закончился разговор с Буширом, а рядом уже Бальсар с архитекторами и магами-зодчими. И снова знакомство, и долгий разговор, уже на тему фортификации. Неподалёку — Готам с военными чинами Скиронара, в ожидании, пока король освободится. А вокруг — подпившие придворные, жадно ловящие обрывки бесед короля, или занятые своими разговорами.

«— Вам не надоело хождение в народ, сир? Это не приём, а пьяная вечеринка, демократичный Вы наш. И Вы, по-моему, не сохранили ни одного секрета: все Ваши планы стали достоянием Вашего Двора, а, значит, и всего Скиронара».

«— Вот и ладненько, Капа, придворным бездельникам будет из чего выбирать, когда я погоню их на королевскую службу. Да и ребята присмотрелись: кого, куда можно пристроить, чтобы не только не вредил, но и приносил пользу».

Последний в этот вечер сюрприз приподнёс Астар. Когда король был уже готов подняться на возвышение с троном, чтобы попрощаться с гостями и завершить свой первый королевский приём, через двери, приведшие в тронный зал несколько часов назад самого Василия, на красную ковровую дорожку ступило новое действующее лицо… Впрочем, лица видно не было под опущенным забралом шлема. Но, судя по фигуре и привычному уже костюму, по ковровой дорожке к трону шёл ещё один король. Доспехи гномьей работы, чёрные кожаные штаны, сапоги, обшитые металлическими бляшками, и гномьей работы меч с двумя кинжалами ничем не отличались от тех, что были на Василии. Разница была только в головных уборах: король в шлеме с белым конским волосом по гребню уверенно шагал навстречу королю в Хрустальной Короне.

«— Свят! Свят! Свят! — забожилась Капа. — Кажись, я не того короля выбрала. Надо же было так промахнуться!»

— Разрешите, сир, представить Вам короля с кургана, как Вы того и хотели. - Астар подозвал остановившегося на почтительном расстоянии человека в шлеме, - Подойди и сними шлем.

Король в шлеме сначала снял кольчужные перчатки и протянул их Астару — подержать. Под перчатками скрывались, оказывается, изящные кисти с длинными тонкими пальцами. Капа догадалась первой:

«— Гюльчатай, открой личико, — сказала она. — Это женщина, сир. Как истинный мужчина и воин, в сражении Вы спрятались за юбку».

«— Но я же не знал, Капа!»

«— Ха! Опять купились, сир! Надо было с Вами договориться на щелбаны, вот бы шишек я Вам понаставила».

«— Руки больно у тебя коротки».

Замок шлема расстёгнут, и шлем снят. Василию открылось лицо молодой, двадцати с небольшим лет, коротко остриженной под новобранца женщины:

— Рада видеть Вас, Ваше Величество!

Похоже, женщина была хорошо знакома придворным, и по тронному залу пополз шепоток:

— Шильда?

— Шильда!?

— Шильда!

Сейчас, когда раскрылся секрет двойника, Василий без труда находил особенности, выдающие в двойнике женщину. В глаза сразу бросались выпирающая под кольчугой немалого размера грудь, более широкие, чем у короля, бёдра, и плавность движений, не свойственная мужчинам с нормальной ориентацией.

Двойника, вернее — двойницу, трудно было назвать красавицей: на лице ни малейших следов косметики, взгляд, скорее, жёсткий, чем игриво-кокетливый, губы сурово сжаты. Единственным отступлением в сторону женственности она позволила себе крошечные серёжки в ушах.

— Сир, это моя племянница Шильда, самая бедовая девица в Скироне. Из-за недостатка времени на поиски двойника я рискнул довериться ей, и она справилась достаточно хорошо.

— Удивительно, Астар, что она провела не только наблюдателей пустоголовых, но даже — нас! Как ей это удалось?

— Она с детства мечтает о воинской славе, бредит подвигами и битвами. Пока её сверстницы возились с куклами, Шильда обучалась военному делу, играя вместе с мальчишками…

— Вот как! И чему же вы научились, Шильда?

— Очень немногому, Ваше Величество: девушке негде и не у кого учиться…

— Для девушки, сир, она неплохо ездит верхом, стреляет из лука и фехтует дуэльным мечом. Не каждый парень способен с ней справиться, сир.

— Вы держались на троне по-королевски, словно рождены для трона, и этим помогли нам победить. Я ваш должник, Шильда. Говорите, какой награды вы ждёте от короля?

— Прикажите, Ваше Величество, чтобы меня приняли в армию — я хочу быть солдатом…

— Нет, Шильда, солдатская жизнь уже не для вас. Министр Готам, направьте племянницу Астара в офицерскую школу: патент лейтенанта гораздо больше соответствует особе, несколько часов восседавшей на королевском троне, чем звание рядового. А вы, милая девушка, обращаясь ко мне, извольте говорить «сир»…

Этой ночью тоже поспать не удалось: сразу после полуночи в Скирону прибыл печальный обоз с останками короля Фирсоффа и его свиты. Василий ещё только собирался ложиться и, раздеваясь, пребывал в состоянии мысленного диалога со своей хрустальной сожительницей, когда за окнами королевской спальни услышал сначала конский топот, а, затем, и людские голоса. Конечно же, он выглянул в окно, правда, не сразу: уверенность, что спать ещё долго не придётся («Интуиция, сир!») заставила короля снова натянуть штаны, обуться и застегнуть поверх кольчуги пояс с мечом и двумя кинжалами.

А за окном дворцовая площадь полнилась движением: со стороны Аквиннарских ворот въезжали на неё сани, множество саней, и выстраивались длинными рядами у стен домов. Конский топот рождался под копытами, казалось, бесконечной колонны всадников, пересекающей площадь по пути на дворцовую конюшню. За всадниками пошла пехота, гномья пехота, мерно переставляя ноги, и от тяжёлых шагов закованных в броню гномов мелко дрожала земля.

Перед крыльцом остановились несколько крытых возков и с десяток всадников, и Василий видел, как сбежал с крыльца Бальсар, навстречу вышедшим из возков людям, и стал обниматься с ними с не свойственной магу горячностью.

«— Пойдём-ка и мы, Капа, поглядим, кто нам спать не даёт: похоже, Илорин вернулся».

«— Готаму, сир, надо дать порядочных чертей, да и остальным тоже. Где это видано, чтобы войска впускали в город, никого не оповещая? А если бы это был враг? Мы бы и пикнуть не успели с такой охраной городских ворот!»

«— До чего же мы всё ещё неумелые солдаты! То одно упускаем из вида, то — другое. Ох, и побьют нас Маски за это разгильдяйство — не думаю, что наше везение может длиться вечно».

Ни в кабинете, ни в приёмной не оказалось ни души:

«— И здесь, сир, побросали посты, будто у них королей в запасе — не меряно. Вот к чему привело Ваше панибратство на приёме: каждый теперь сам себе король. Доигрались, сир!»

Василий прошёл через пустой вестибюль и вышел на крыльцо, едва сдерживая негодование. Чтобы спуститься по лестнице к возкам, королю пришлось прокладывать себе дорогу в толпе из сгрудившихся на ступеньках придворных, лакеев и солдат: любопытство перемешало сословия в однородную массу зевак. Отпихнув одного, второго, король отпустил третьему увесистую затрещину, сбив любопытного с ног, и только после этого на него обратили внимание и расступились.