Василий Доконт - Траурный кортеж

«— Обвинения!? Что-то я их не заметил, Капа».

«— Неужто вам даже не обидно на мои слова?»

«— Я помню, что тебе всего две недели отроду, а разве можно на детей обижаться? Не грусти, повзрослеешь…»

«— Это значит, что и король Вы всего две недели! А мне кажется, будто вечность прошла…»

«— Вечность? Не привирай, Капа».

«— Ну, не вечность, а просто очень много времени — такие были долгие эти две недели. Я чувствую себя старухой, сир: как Короне, мне пятьсот лет, и за эти две недели я постарела ещё на столько же. Кроме шуток, сир, как же я устала быть Вашей Короной… И как же я устала от Вас…»

«— Можешь взять отпуск до конца войны — я не возражаю».

«— Очень смешно, сир! И очень умно…»

Капа ошиблась: Эрин припёрся без списка — король отказался обсуждать героев, достойных посвящения в рыцари, и гном смирился с этим. Скорее, он был даже рад, что Василий держит слово и не вмешивается не только в дела Ордена, но и в секреты гномьего племени. Камень Памяти рода Эрина, отданный им Василию в залог верности присяге ещё там, в Чернигове, хранил немало гномьих секретов, и, судя по некоторым намёкам короля, тот знал об этом. Знал, но не пользовался, хотя, наверное, сумел бы: Эрин готов был поверить, что для Василия с тех пор, как он стал соргонским королём, больше не существует ничего невозможного. Или почти ничего. Как бы то ни было, но гном не представлял себе настолько скверную ситуацию, чтобы король не смог разрулить её, в который раз выйдя победителем.

Лишившись Камня, Эрин остался без связи с Железной Горой. Краткий его доклад о событиях в Чернигове, как и просьбу Эрина прислать новый Камень, Старейшие Железной Горы получили из чужих рук, через общинный Камень в Скироне. Места хранения общинного Камня Эрин не знал — не будучи Старейшим, он не был посвящён в эту тайну — и потому доступа к Камню не добивался, ограничившись в докладе руководителям скиронской общины одними голыми фактами.

Старейшие гномьего племени, к которым, если бы не война, уже был бы причислен и сам Эрин, за отданный Камень Памяти не корили, никак не выразив к этому своего отношения, но и похвалы от них, с момента вступления Василия в Соргон, первый рыцарь не получил ещё ни одной. Да, что там — похвалы. Не было даже простого одобрения действий Эрина. Он слишком близко оказался у трона, принеся присягу королю и Короне, не испросив при этом согласия у Железной Горы, и Старейшие теперь держали его на дистанции, тщательно изучая: способен ли Эрин предать свой народ. И то, что гномий отряд привёл именно Трент — второй соискатель на место среди Старейших — было свидетельством, что прежнего доверия к Эрину больше нет.

Нового Камня с Трентом Эрину не прислали, и он не мог ни изложить Старейшим свой план достижения равных с людьми прав, ни объяснить свой поступок — присягу, ни — как-то иначе оправдаться перед ними. Как говорится, сам присягнул — сам и расхлёбывай. Тренту же предстояло наблюдать и за королём, и за Эрином, и тут же докладывать Старейшим о любых подозрениях. Потому и не остался Трент ночевать в казармах дворца, ушёл к родственникам в Гномью Слободу, и условие Василия для заключения союза с гномами — единое военное командование союзными войсками оставить за королём — уже, наверное, стало известно Старейшим.

Обида Эрина на недоверие Железной Горы была бы намного сильнее, если бы не узнал он через мастера Трома, что Бренн, от имени раттанарской общины, тоже принёс присягу Короне, положив свой топор к ногам королевы Магды. Среди гномов явно назревал раскол, и Старейшие, не приняв условия короля, могли полностью потерять своё влияние на гномий народ. Потому что речь шла уже не о власти над гномами, а о выживании гномьего племени, которому без союза с людьми не выстоять.

Ладно, со Старейшими утрясётся как-нибудь. Пока же Эрин добросовестно исполнял поручения короля и обязанности князя Ордена, и сейчас пришёл, чтобы пригласить Василия на церемонию посвящения в рыцари, которую собрался проводить за городом, на поле Славы — так стали называть жители Скироны поле недавнего сражения. Казнь изменников-баронов нисколько не осквернила этой земли в глазах горожан: где и вершиться справедливому возмездию, как не на месте пролитой изменниками людской крови?

«— И зачем ему надо тащить нас в такую даль, сир? Будто на дворцовой площади ему тесно! А надо только сани куда-то убрать».

«— Тебе-то что за разница, Капа? Всё равно на мне будешь ехать! Может у Эрина соображения какие-то есть…»

«— Ага, как же! Есть у него соображения! Дождёшься от них! На военном совете видела я, как они соображают», — и Капа замолкла, и молчала всю дорогу до Аквиннарских ворот, и молчала и дальше, пока король осматривался на поле Славы.

Сидение, как и прежде, было только одно — королевский трон, установленный там же, где и во время казни. Остальным участникам церемонии предстояло смотреть стоя. Василий спешился, прошёл к приготовленному для него месту и сел. Напротив и по бокам, шагах, примерно, в семидесяти, выстроились солдаты в виде большой буквы «П». Похоже, было, что Эрин собрал здесь все войска, которые квартировали в Скироне. Ну, кроме часовых и патрулей, естественно.

Король с удовольствием смотрел на свою армию, и радовался её росту, и численному, и духовному. Перед ним стояли солдаты армии победителей, и каждый из них, встречаясь взглядом с Василием, не отводил стыдливо глаз — нечего было стыдиться, а отвечал ему той же смелой радостью в глазах, которая переполняла и самого короля.

Первыми стояли гномы. Двумя монолитными, закованными в броню отрядами, они расположились справа и слева от трона. Над одним отрядом развевалось знамя сэра Эрина: белый стяг с изображением наковальни и скрещенных подле неё боевого топора и кузнечного молота. Второй отряд знамени не имел, и в командире, стоящем немного впереди своих солдат, король узнал Трента. Более наглядно показать Василию раскол в среде гномов вряд ли кто-нибудь сумел бы.

Король оценил хитрость, с какой Эрин довёл до него столь важную информацию.

«Молодец, князь, — мысленно похвалил он гнома. — Я обязательно учту твоё сообщение. Гномов, присягнувших мне и Короне, в Железной Горе, значит, не слишком жалуют… То-то Эрин грустный такой…»

Фронтом к трону стояли цветные добровольцы Бушира под своим полосатым флагом, и первый ряд заметно выросшего («Не меньше трёх тысяч, Капа, а то и поболее») в числе отряда составляли солдаты, уже получившие обмундирование скиронарской армии, от чего их строй казался не менее монолитным, чем у гномов. Бушир тоже стоял немного впереди своего полка, в красной сутане служителя Разящего и надраенной до зеркального блеска кирасе.