Василий Доконт - Зимняя охота короля

Капралы уселись за стол Котаха на одну лавку — напротив сержанта. Трактирщик принёс глиняные кружки и вино — заказ Котах сделал заранее. Когда вино разлили по кружкам и кувшин опустел, трактирный слуга снова наполнил его.

— По какому случаю гуляем? — спросил Хорь.

Никто из пятерых не называл себя именем, полученным при рождении. Только клички, которыми наградила их жизнь, или выбрали сами. Настоящих имён этой пятёрки не знал и Котах, и в армейских списках так и значилось:

— капрал Хорь,

— капрал Лис,

— капрал Змей,

— капрал Звон,

— капрал Вихрь.

Клички, на удивление, хорошо подходили к каждому. Хорь был невысок, худ, зубы мелкие и острые — того и гляди, вцепится ими во что-нибудь — настолько злое выражение носило его лицо. Да, и характер у него злобный, хотя и сдержанный. В драку первым не лез, но и заводиться с ним никто не рисковал, чувствовали, что опасен.

Лис выглядел добродушным увальнем для тех, кто не имел с ним дела. Но впечатление это сохранялось до первых сказанных Лисом слов. Фразы носили оттенок двусмысленности, и никогда не удавалось понять, что он думает на самом деле. Обещания звучали неуверенно, и сомнения в том, что он выполнит обещанное, были настолько сильны, что оставались даже после того, что — выполнял. Выполнял, и правда, редко, и только то, что было выгодно самому.

Змей ростом обогнал всех пятерых, включая и Котаха. Длинный, худой. Но гибкий, и двигался неожиданно плавно, чего никак не ожидаешь от худых: обычно худые в движениях угловаты. Говорил с пришепетыванием, и когда тонкие, почти бесцветные, губы Змея раздвигались в улыбке, казалось, вот-вот высунется между ними раздвоенный змеиный язык.

Звон никому не верил на слово. Любимая фраза его: «По звону монету не определишь» немало способствовала такой кличке. Хотя главная причина, крылась, видимо в любви Звона к бахвальству и ненужному, бессмысленному вранью — правда, только в самых незначительных мелочах. «Звенишь, как золото, сам — даже не медь» — говаривал ему в таких случаях Вихрь, и этого было достаточно, чтобы прекратить на время враньё Звона.

Вихрь заслужил прозвище своей порывистостью. Он мог двигаться так быстро, что казалось — находится в нескольких местах одновременно. В сражении Вихрь был одним из лучших, и не получил шпоры рыцаря лишь по неясной прихоти шкатулки князя Ордена.

— Мы не гуляем, Хорь. Я хотел поговорить с вами без свидетелей и армейских штучек, вроде «слушаюсь» и «так точно!». Но сначала давайте выпьем…

— Да, свидетелей здесь, и впрямь, недостаток, — Звон кивнул на переполненный зал трактира. — Ну, раз без свидетелей, так без свидетелей… А и выпьем, чего же не выпить.

— Обещающее начало, — Змей выпил вина с полкружки и отставил её в сторону. — Попьём лучше после разговора… если настроение будет…

— Пожалуй, что и так, — последовал его примеру Лис. — Говори в чём дело, Котах.

Хорь вино выпил всё, но кружку тоже отставил. Вихрь и Звон поступили аналогично.

Начинался разговор плохо, закончиться мог ещё хуже. Но… Отступать было поздно, и Котах коротко, вполголоса, изложил капралам задание короля и свои на них, капралов, надежды.

— Отказаться не мог? — Хорь изобразил сочувствие, насколько это позволяла его злобная физиономия. — Я бы отказался, пусть бы это был сам Поводырь.

— Почему — именно Поводырь!? — удивился Звон. — Не Водяной? Не Леший?

— Потому что только Поводырь решает, кому и сколько жить… — Хорь резко встал и, не объясняя ничего, быстро вышел из трактира.

— Вот тебе и первый ответ, сержант, — Вихрь неодобрительно покачал головой. — Слишком быстро решил… А я — подумаю…

— Да, подумать стоит, — это уже Звон. — Есть над чем подумать…

— А я бы предпочёл не слышать твоих слов, Котах, — Змей потянулся за кружкой и допил оставшееся вино. — Есть слова, которые лучше не говорить.

— Вроде ничего особенного сказано не было, — оспорил Лис и тоже допил вино.

— Ошибаешься, Лис. Было! Сказано! Он, — палец Змея указал на Котаха, — только что сознался, что ответил королю, не советуясь с нами. Или ты думаешь: он не знает, что наши с ним судьбы связаны? И каждый его шаг обязательно отзовётся на нас?

— И что бы сделал ты на его месте? — вопрос задал Звон.

— Взял бы время подумать.

— И что потом?

— Посоветовался бы с нами и…

— И…

— Отказался бы.

— Легче, Змей, отказаться от приглашения Поводыря в свой чертог, чем от задания Седобородого. Котах не глупее нас, и отказался бы, если бы смог. То же и со временем на раздумья, — Лис потянулся за кувшином — налить себе вина.

— Оставь кувшин — мы ничего ещё не решили.

— Я решил, Змей, и потому — выпью. Да и вы все решили, нечего дурня клеить. Кому налить?

— А если я Хоря поддержу, когда подумаю?

— Мы все его поддержим, когда он вернётся. Он первый сообразил… Плохое место для уединения ты выбрал, Котах, совсем сноровку потерял. Без нас, и впрямь, тебе королевского задания не осилить…

— Эт точно, под самого слухача посадил… Или — нарочно? — подхватил за Лисом Звон. Увидев, как побледнел Котах при слове «слухач», добавил:

— Да, сноровка твоя — тю-тю… Уединитель из тебя…, — и Звон захохотал, протягивая кружку Лису — налей, мол.

Веселья Звона не поддержали, но вина попросили все. Когда вернулся Хорь, начали уже третий кувшин.

— Такая пьянка — и без меня! — Хорь уселся на своё место. — Меня, меня-то не забывайте, — и подставил кружку Лису. Тот охотно наполнил её…

А тело слухача — наводчика и информатора одной из банд уличных грабителей, со сломанной шеей обнаружили в закутке недалеко от трактира только утром следующего дня. Убийцу не нашли, собственно, и не искали: мало ли что могли не поделить обитатели скиронского дна. По правде сказать, и искать было некому — по причине неработающего сыска.

В полном составе новый Кабинет собирался всего один раз.

Было это сразу после заполнения пустующих вакансий — в день прихода в Раттанар траурного кортежа с телами Фирсоффа и его свиты. Потом военная служба и поручения короля отрывали от государственных обязанностей то одного, то другого советника или министра, что не способствовало чёткой работе Кабинета. Но Кабинет, всё же, справлялся — в основном, благодаря королеве.

Магда сделала заседания Кабинета ежедневными. То есть, сама она присутствовала каждый день в определённое время, с девяти утра до полудня, а остальные члены Кабинета приходили в это же время по возможности или по необходимости. Фактически, Раттанаром правила королева. Это получилось само собой из-за нерегулярных посещений министров и советников. Кому-то надо было следить, чтобы нерешённые между министерствами вопросы, по причине отсутствия на заседании одного из министров, не зависали в воздухе, а в случае его появления — тут же решались без проволочек и волокиты. Королева, как постоянный участник Кабинетных заседаний, и выполняла эту функцию, успевая обдумать проблему и внести в её решение, в случае необходимости, свои изменения.