Макс Фрай - Вавилонский голландец

Подгибаем нижние углы, каждый со своей стороны, к верхушке.

А еще там бывают шторма. Но этого и вовсе никак не объяснить. Сказать, что это словно тебя окунают в большой таз с головой? Словно ты крутишь «солнышко» на качелях? Словно поезд врывается в тоннель, и кажется, что тоннель никогда не кончится?

Как об этом сказать?

Огромные жернова стихии перемалывают тебя, хочешь не хочешь, кричи, пляши, плачь… И ты чувствуешь себя совершенно беспомощным и счастливым одновременно. Потому что только так ты видишь разницу между страхом и страхом.

У получившегося треугольника сводим противоположные углы.

Однажды мама взяла меня с собой в книгохранилище. То ли бабушка приболела, то ли я капризничала и не хотела оставаться дома. Сейчас уже не важно.

Это оказалось обычное одноэтажное здание, серое, совсем не страшное. Мы прошли мимо вахтера в дальний конец коридора. Я все оглядывалась, надеясь, что за нашей спиной он немедленно превратится из улыбчивого дяденьки в ужасного монстра с горящими глазами.

И не было никаких катакомб и застенков, которые я себе представляла, даже сырого и темного подвала не было. Была небольшая комната со шкафом во всю стену. В шкафу было огромное количество выдвижных ящичков, как в аптеке. Было два больших стола и несколько полок с папками.

– Садись вот тут и рисуй, – сказала мама. – А мне надо сверить картотеку.

И дала мне карандаш и два листа бумаги. Из одного я тут же начала делать кораблик.

Свет погас как раз в тот момент, когда я взялась за второй лист.

– Не бойся. Сиди тут, я сейчас спрошу на вахте, в чем дело. – Мама вышла, оставив дверь открытой.

Они появились почти сразу. Я не могла их видеть, они подошли со спины. Я могла только кричать.

Я хватала ртом воздух, большими глотками, вдыхала до колик под ребрами, и воздух был густой и соленый. Я кричала, но ветер забивал мне глотку и шумел в ушах.

Когда мама вернулась, подхватила меня на руки, стала трясти, а потом приложила ухо к груди, она услышала только мерный шум волны: «Ш-ш-ш… Ш-ш-ш…»

Беремся за верхние уголки и разводим их в стороны.

Что рассказать вам о моем занятии? Я работаю тут в отделе бумажных корабликов. Это может казаться сколь угодно смешным и нелепым, но это очень серьезная и непростая работа.

Не знаю, как они попадают на борт, но каждый вечер мне приносят по два мешка этих самых корабликов. Я разворачиваю и разглаживаю страницы и вкладываю их в соответствующие книги. И знаете, иногда это оказываются самые лучшие страницы.

Мне приходится теперь много читать, составлять каталоги и делать пометки в реестрах. Работаю в основном ночью, так мне больше нравится. Целая кипа страниц лежит еще не разобранная. Просто физически не хватает времени.

Говорят, что скоро мне назначат помощника, который будет работать в дневную смену.

Еще говорят, что на шлюпочной палубе есть отдел бумажных самолетиков, но я почти не бываю в той части корабля. Хотя охотно верю.

Но об этом я пока и вовсе ничего не могу рассказать.

Александр взглянул на часы, когда миновал Монреаль. Три часа пополудни, значит, в Квебеке буду еще до темноты. Он включил погромче музыку и принялся размышлять о предстоящей встрече.

Конечно, рискованное предприятие: несколько дней вдвоем с практически незнакомой женщиной. Он задумался, пытаясь понять, как долго он знает Анну. С одной стороны, вроде бы давно, года четыре. Столкнулись на каком-то литературном форуме, куда он помещал свои рассказы. Анна там представляла редкий класс читателей. Осталось ощущение приятного собеседника, не более. С хорошим чувством юмора и крайне неконфликтного.

Потом была нелепая несвязуха: Анна приехала в его город на конференцию, она занималась какой-то математической наукой. Александр сам заранее предложил ей встретиться, показать город, она позвонила, а ему было некогда. Или просто неохота ехать в Даунтаун, он сейчас уж и не вспомнит. Ну, в общем, он как-то не решился сказать, что не хочет встречаться. Попросил позвонить завтра. Потом опять завтра. И так дня четыре подряд. В последний день Анна позвонила попрощаться, смеясь, сказала, что это было очень поучительно. Он всячески извинялся, ссылался на неотложные дела, она понимающе поддакивала. Осталось ощущение глупой неловкости.

Вскоре после несостоявшейся встречи Анна из форума как-то незаметно исчезла, а его самого закрутил водоворот развода с женой. Расходились интеллигентно, на взгляд окружающих – спокойно и бескровно. Болело долго, собственно, до сих пор. Так болит место глубокой, невидимой глазу внутренней гематомы. Но жизнь продолжалась. Александр активно общался во всяких сетевых форумах. Появились знакомые дамы. Завязывались молниеносные виртуальные и не очень романы.

К собственному своему удивлению, Александр довольно быстро овладел искусством стремительного циничного флирта. Про себя он точно знал, что это только маска, а в глубине души он нежен, предан, верен и привязчив. Было бы к кому привязаться. Но с течением времени, кстати довольно небольшого времени, цинизм стал привычен и приятен, а самокопание отступило.

От неспешных размышлений Александра оторвал звонок мобильника. На определителе высветилось: «Наташа», его другая знакомая по сетке.

– Послушай, у меня тут могут выпасть несколько свободных дней, ты очень занят? – после обязательных приветствий она тут же взяла быка за рога.

– Вообще-то я сейчас в Канаде… Двигаюсь в направлении Квебека.

– Ой, жалко, а ты там надолго? Я бы могла подъехать, если ты не против. У меня столько всего случилось, ну ты помнишь, я тебе рассказывала про того моего мужчину? Ну, про того?..

Александр не имел ни малейшего понятия, о чем она говорит, и поспешил заверить, что прекрасно помнит.

– Ну вот, у меня с ним все кончилось… Так мы можем встретиться? Хочешь, я приеду в Квебек?

Александр сослался на дела. На секунду представил себе, как бы он метался по Квебеку между двумя женщинами. А что, могла бы получиться неплохая комедия. Положений. Он хмыкнул.

– Ну хорошо, сейчас ты занят, но, может, ты попозже выкроишь время? Дня через три?

– Знаешь, милая, я действительно очень хочу с тобой увидеться, но вот ближайшие два дня у меня будут заняты, так что позвони послезавтра? – Александр подумал, что неизвестно, понравятся ли они с Анной друг другу, а до послезавтра это как раз и выяснится.

– Ой, класс! Мы увидимся! А то знаешь, у меня тут такое. А ты на меня всегда так действуешь успокоительно, ведь недаром я так давно тебя люблю, хоть ты и совсем не ценишь, а вот в прошлом году я тебе говорила, ты помнишь? Ты помнишь?