Алла Дымовская - Шапка Мономаха

– Само собой, само собой, – с чисто обезьяньей непосредственностью приготовился Семен Петрович принять участие в захватывающих событиях. – Уж можете положиться на меня.

– И вот еще. Позвоните заместителю Андрея Николаевича и обскажите, как обстоит дело. Чтоб не беспокоились. А то ушел человек на обед, а с обеда-то и не вернулся!

Спустя минуту Базанов и Муха вышли на лестницу. Муха был одет для улицы, а карман его утепленного мехового плаща заманчиво оттопыривала почти полная бутылка армянского коньяка.

– Сейчас тихо выходим, и вперед, за два квартала. В погребок «Думские кулуары». Меня там знают и разрешают приносить с собой. Тем более днем.

Базанов послушно, словно карапуз на прогулке вслед за няней, пошагал за Мухой прочь из министерства. По дальней лестнице, конечно, чтоб не перехватили по дороге сослуживцы.

В «Кулуарах» было совсем пусто. Только за дальним столиком у окна развалился жирного вида господин, считал ворон и нервно поглядывал на часы. Андрей Николаевич и Муха сели на противоположном конце погребка, за отдельной ширмой. Муха по-свойски распоряжался, заказывал бутерброды для закуски и лимон. А Базанов, как и всегда, поражался про себя, как это Муху, при всем его высокомерном скупердяйстве погорелого скряги-дворянина, принимают как дорогого гостя в самых, казалось бы, неуместных питейных заведениях. Или он своей внушительной, ранней лысиной и крупными габаритами фигуры придает любой забегаловке солидный вид, или же его врожденная боярская самоуверенность создает нужный для этого эффект. А только на столе уже были колбаса, и сыр, и грибки с луком, и лимон с воткнутой в каждую дольку отдельно зубочисткой. Приятели выпили тут же по пятьдесят, и Муха порешил, что пришло время начать допрос с пристрастием.

– Ты чего, клоун, устроил? Теперь два дня, не меньше, весь департамент кости нам перемывать будет, – ворчливо оповестил о своем недовольстве Муха, вторично разливая по пятьдесят с руки. – А на тебе и вправду лица нет.

– Какое уж там лицо, – согласился с ним Базанов и тут же окончательно определил, что не станет выкладывать бедному Мухе всю правду. Муха-то как раз и поверил бы Базанову, да вот жалко Муху и не стоит впутывать, пока ничего не ясно. – Скажи, с тобой в жизни происходило когда-нибудь нечто сверхъестественное? Или противоестественное?

– Ну это, дорогой ты мой якут, вещи диаметрально разные. Противоестественное со мной происходит ежедневно. Когда мое начальство в лице уважаемой Алисы Казимировны пытается поиметь меня с разных сторон. Естественно было бы наоборот. Но и сверхъестественное тоже случалось. И не однажды.

– А что именно? Мне это важно знать, очень, – забеспокоился Базанов.

– Но всего я тебе не расскажу. Там и личное есть, и не твое дело. Но вот один случай, пожалуй. Мне тогда лет десять было. В пионерлагере, в Ольгинке. Это на Черном море. Пацаны, одним словом, что с нас взять. Лазали в тихий час по чужим садам-огородам, вишни воровали, помидоры, малину с кустов обдирали. Естественно, хозяева гонялись с подручными инструментами. И вот как-то драпали мы врассыпную кто куда. А там стройка, и незаконченная – шабашники, видимо, на перекур подались. Жарко. Кругом ни души. И небольшой котлован такой вырыт посреди, весь полный воды пополам с цементом. Хотел я на бегу его перепрыгнуть, да поскользнулся, там ведь везде мокрая глина была. И в середину аккурат и нырнул. И выбраться не могу, края скользкие, уцепиться не за что. И цемент вязкий, тянет на дно, а там глубоко, метра два. Минут десять побарахтался я да и ушел с головой. Задыхаюсь, плачу про себя и понимаю, что это конец. Страшно и безнадежно так стало, что пожелал я в тот миг уж поскорей утонуть, чтоб не мучиться. И только подумал, как чья-то рука – хвать за майку! И потянула. Да так резко, словно репку, меня из того котлована выдернула. Только вылетел я на белый свет, распластался на пузе, плююсь этой водой да цемент из ноздрей выковыриваю, а кругом никого. Пусто. Хоть прошло, может, одно мгновение с той поры, как меня выловили да я огляделся. За это время и до забора не добежать, не то что спрятаться.

– И кто же это оказался, в конце концов? – спросил с замирающим сердцем Базанов.

– А почем я знаю? Может, не кто, а что? Только это не человек. Ну ладно еще, от скромности ушел, чтоб не благодарили. А вот спасти из ямы и просто так бросить сразу малого пацана, не поинтересовавшись даже, жив он или нет и не нужна ли помощь? Не вяжется как-то. Да и откуда кому-то знать, что я в том котловане погибаю? Говорю же, что давно тонул и видно меня не было.

– Н-да, история, – несколько повеселев, сказал Базанов. Ему вдруг сделалось значительно легче от того факта, что не с ним одним случались необъяснимые с точки зрения разума вещи. – А если бы ты вдруг узнал наверняка, что не человек то был, а, скажем, ангел пролетом или черт проездом? Ведь ты ж пионер и юный ленинец. Чтоб ты подумал?

– То и подумал бы. Ты вспомни сам: отец мой из бывших дворян, а обе бабки, чистые души, всю свою старость при церкви служили. И меня даже крестили тайно. Я Бога-то рано узнал. А пионерия вся и равно с ней комсомолия – это так, чтобы выжить. И мама тому же учила. И говорила всегда, что пройдет лихое время и что это-то время и есть главное доказательство истинности Евангелия, потому что время то – от дьявола. Да ты ж в это не веришь?

– Верю – не верю… Однако доказательство мной тоже получено, – мрачно и весомо сказал Базанов. – Только что теперь с ним делать?

– Неужто и тебя достало? – рассмеялся Муха, но как-то сочувственно и с доброжелательством. – Это, брат, тебе, наверное, как кирпичом по голове.

– Вроде того. Но только знание мое требует действия. А что предпринять и с чего начать, я и не знаю. Ничего тебе я открыть сейчас не могу, а только скажу одно: грядет конец света!

Муха тут же и подавился лимониной. Выкатил глаза, надрывно закашлял. Пришлось спасать. И то, дошло до Андрея Николаевича, сказал он про конец света с пророческим пафосом раскольника, всходящего на костер для самосожжения. Или с явным истерическим кликушеством психиатрического постояльца. А только сил его более недостало на притворство.

– Может, тебе к кому обратиться? – осторожно намекнул растерянный и едва приведенный в чувство Муха. – Ну, к тому, кого бы твой конец света заинтересовал бы?

Муха имел в виду одну только медицинскую помощь, опасаясь за умственное благополучие друга. Но Базанов, внезапно осененный найденным им гениальным решением, принял совет с совершенно неожиданной стороны. И верно, к кому это более всех относится?

– Вот что, Муха. Мне надо к президенту. И срочно. Лучше сразу в Кремль. Как туда попасть, как думаешь? Может, Олега Поликарповича попросить об одолжении?