Максим Волосатый - Маги Клевера

Оп-паньки, Семен сел на кровати, а кто это у нас тут? Он протянул руку: а давай-ка мы с тобой познакомимся. И, как только он коснулся шарика, маленькая злая молния взорвалась у него между пальцами. Боль была такая, что Семен онемел. Разноцветные круги разлетелись по всей палатке, заполнив глаза и голову Семена. Руку он перестал чувствовать практически мгновенно, но боль не ушла, она начала разливаться по всему телу, парализуя органы один за другим. Уже на грани гаснущего сознания, каким-то непонятным чувством он вспомнил. Формула блока. Первое, чему научил их всех Гермес, был узор, отрезающий мага от собственного магического воздействия. Тогда всем было смешно, зачем Гермес гонял их до седьмого пота, заставляя задалбливать формулу прямо в подкорку. Все психологические разработки, помогающие помнить формулу в любых, самых критических ситуациях, были пущены в дело. Теперь Семен понял, зачем.

Боль ушла. Она оставила за собой достаточный шлейф, чтобы Семен мог только лежать на полу, судорожно глотая воздух пересохшим ртом, однако – ушла. Рука по-прежнему ничего не чувствовала, но маленькие иголочки, рассказывающие о том, что жизнь продолжается, взялись за работу, заставляя Семена морщиться. И это было уже почти удовольствием. Точилинов поднял глаза, рассматривая место, где висел шарик. И вдруг заметил. Линия. Даже не линия, а тонкая ниточка, вплетающаяся в естественный рисунок линий природных. Исчезающая, утягивающаяся в никуда. Но – она была. Точилинов, ковыляя на неверных ногах, морщась от боли, подтянул к себе стул и постарался рассмотреть ее. Вот она: маленькая, тоненькая, по-прежнему живая, она старалась затеряться среди остальных, постепенно истончаясь и пропадая. Он протянул руку, стараясь остановить ее, но тут же отдернул. Нет, только не это. Только что ушедшая боль опять встала перед глазами.

«Нет уж, – решил Семен, – один я в этот блуд больше не полезу». С трудом сползши со стула, он уселся и попробовал придумать, что делать. Ответ оказался на удивление простым.

Караульный перепугался до полусмерти, увидев, как полог палатки медленно отодвинулся. Бледный хрипящий маг посмотрел на него безумными глазами, прохрипел: «Солдат, Гермеса мне сюда…» – и рухнул, перестав подавать признаки жизни.

Йенсен примчался через несколько часов. К этому времени Семен уже вполне очухался, выпил чаю и успел поперемигиваться с симпатичной медсестрой.

– Живой?! – генерал-майор влетел в палату, даже не удостоив взглядом вытянувшийся по струнке персонал. – Твою в душу ни маму налево двадцать. Нельзя же так пугать. Фу ты черт…

Он упал на стоящий рядом с кроватью стул.

– Рассказывай, что приключилось.

Следующие две недели были посвящены стандартной земной работе. То есть потрошению пленных. С контрразведчиками, когда они осознали, что всё вокруг них пропитано такими вот мизерными тварюшками, качающими информацию противнику, случились форменные конвульсии. Все оперативные и стратегические разработки были остановлены. Любые наступательные действия – прекращены. Войска перешли к стратегической обороне.

А маги забросили все свои дела, вернулись на базу и занялись исключительно выработкой противоядия. Причем далеко не в одиночку. Проблема касалась всех, и только теперь Семен впервые понял, что войну ведет отнюдь не одна Россия. Согнали народ со всего света. Он, кажется, видел даже шамана из Сьерра-Леоне. Про ямайских вудуистов и упоминать нечего. Пленных разве что на куски не резали.

И вдруг оказалось, что если задаешь правильные вопросы, то получаешь правильные ответы. Заклинание оказалось дешевкой, которую под силу соорудить любому начинающему магу. Защититься от него – тоже. А для защиты не-магов достаточно создать несложный амулет. Единственное, в чем Семену «повезло», так это в том, что его мизерный визитер оказался произведением на-халя, – обычно поражающий эффект в узор не закладывают. Но тут уж нет худа без добра: теперь все знали, что они и это могут. А то вдруг да забыли бы спросить…

Производство амулетов наладили в кратчайшие сроки, войска прикрыли. А Семен приобрел мировую известность в узких кругах, получил кучу орденов от разных правительств и обещание, что если он еще хоть чихнет в пользу Родины, то генерал-майорские погоны ему обеспечены. Ну вот не было в штатном расписании УПМ предусмотрено такое звание для зама. «Зажали, подонки», – высказался по этому поводу сам Гермес.

Точилинов же не расстроился совершенно. Вся эта мышиная возня с погонами теперь представлялась ему теперь такой смешной – его звал мир магии.

Все люди разные. Пока человека не узнаешь, никогда нельзя сказать, что он из себя представляет. Иногда замухрышистый задохлик являет такие примеры мужества, что хочется встать и поклониться. Даже если это твой заклятый враг. Даже если он ненавидит тебя до дрожи в руках и готов рвать тебя зубами, пока хватит сил.

А лощеные красавцы, правящие миром, превосходящие всех и вся уже одним только видом, готовые отдать жизнь ради святого дела, после двух-трех часов, так сказать, приватной беседы принимаются валяться в ногах и лизать сапоги, умоляя о пощаде.

Впрочем, бывает и наоборот.

Парнишка, сидящий перед Точилиновым, как раз и был «наоборот».

Невеликого умения – всего лишь до-халь, одна серьга в ухе, тем не менее, держался он как Зеленый Принц, не меньше. То ли поколения предков давили (как же, прямой наследник Ветви Луговой Травы), то ли сам такой уродился, но ломаться он отказывался категорически, на сотрудничество не шел и вообще делал вид, что его происходящее не касается. И было в нем что-то такое мальчишески отчаянное, перемешанное с патриотическими бреднями, что Семен не мог отдать его в «глубокую проработку». Хотя Гермес уже в третий раз прямо выражал недовольство. Точилинов отчаянно сопротивлялся, каждый раз выдумывая новые отговорки, хотя делать это становилось всё сложнее. Но парня от себя не отпускал.

– Ты знаешь, что существует негласная договоренность о выдаче, скажем так, социально значимых персон в обмен на равноценные личности?

– Вождей на вождей? – пренебрежительно фыркнул Каллимо. – Это вы придумали?

– Может, и мы, – Семена не так легко было сбить с толку, – только конкретно для тебя это шанс остаться в живых и вернуться домой.

Психологи рекомендовали именно это: давить на конкретную личность, на исполнение желаний здесь и сейчас. Но парнишка, как и предполагал Семен, плохо брался на «слабо».

– А зачем мне тогда что-то вам рассказывать? Если я все равно домой попаду?

Денис, непременный участник всех допросов, давно уже понял, что Точилинов к этому пацану относится поособенному, поэтому переводил всё слово в слово, сохраняя интонации.