Сергей Шведов - Шатун

– Колдуны на выселках больше не появлялись? – спросила Ляна.

– Был их главарь на днях, спрашивал про Искара и про Шатуна. Я что от людей слышал, то и рассказал.

– Как колдун себя называл?

– Никак не называл, а я спросить не осмелился. Слышал только, как он называл второго, с которым ко мне в дом входил, ганом Гораздом, Пробыли они у меня недолго, но велели сообщить, как только либо Искар, либо Осташ появятся в сельце.

– Сообщил? – спросил Осташ с усмешкой.

– Не успел, – дернул острым плечом Брыль. – Куда я пойду в такую темень?

– Заплатили они тебе? – спросил Лытарь.

– Две гривны серебром, – не стал запираться Брыль.

– Многовато, – покачал головой Доброга.

– Так ведь и до соседних выселок путь неблизкий, да еще по зимнему лесу.

– И кого следует спросить?

– Булыгу, – не сразу, но все-таки ответил Брыль. – Его дом стоит на самом краю сельца.

– Тебе, Брыль, ноги бить не придется, – усмехнулся Осташ. – Этому Булыге мы сами все о себе расскажем.

– А как же… – начал было гость.

– Все, Брыль, – оборвал его Доброга. – На тех колдунах кровь нашего родовича Веско, и если ты станешь нам поперек дороги, то тебе не поздоровится. Скажи спасибо, что взыска с тебя не будет за то, что не сказал нам правду двадцать лет тому назад.

– Так ведь я ничего не видел. – Брыль смахнул шапкой пот с лица. – А Шатун был, его рев у меня до сих пор в ушах стоит.

– Вот и хорошо, – ласково сказала Ляна. – Нечего тебе, простому смертному, встревать в спор между Колдуном и Шатуном.

– Ну да, – закивал головой Брыль, – мы люди маленькие.

– Ладно, иди, – подтолкнул гостя к выходу Доброга, – но если вздумаешь по селу языком мести – тебе же хуже будет.

Брыль упрашивать себя не заставил и выскочил вон из дома, даже не попрощавшись с хозяевами. Осташ громко засмеялся вслед пугливому соседу.

– Сильна ты, ведунья, – сказал он отсмеявшись. – У Брыля сейчас душа в пятках.

Смех Осташа никто не поддержал. Женщины посматривали на Ляну с испугом. Данбору тоже было не по себе. Брыль-то неспроста обознался: и внешность, и голос у ведуньи – Милицыны. Или Макошина ведунья морок на всех наводит, или нечистый дух над Данбором шутит, застилая ему глаза.

– Этого Булыгу надо навестить, – сказал Искар. – Через него мы сможем выйти на колдуна.

– Я пойду, – сказал Малога, – будто бы от Брыля.

– А если Булыга признает в тебе Молчуна?

– Если признает, то мы по-иному с ним поговорим, – нахмурился Малога.

Глузд за прошедшие полгода обжился в Хабаловом стане, но своим человеком здесь так и не стал. Выросший в городе, мечник не видел особой радости в лесной жизни. И если летом и осенью жизнь в стане шла повеселее, то зимой, кроме охоты, людям заняться было абсолютно нечем. Глузд завалил трех кабанов, настрелял десяток зайцев, а после затосковал. Если бы не было у мечника в мошне золота и серебра, то был бы смысл держаться за Хабала, но деньги у Глузда были, вот и манили его хазарские города, где можно было развернуться во всю ширь славянской души. В Хабала у Глузда не было веры. Еще и бога никакого нет, а уже сколько крови пролили к его стопам понуждаемые колдуном люди. Иные на глазах изумленных Глузда и Хвета оскопляли себя, а то и вовсе лишали жизни. А Рада на прямой вопрос возмущенного Хвета ответила, что такое служение любо матери всех богов Кибеле. Глузд считал эту женщину просто безумной – бесновалась она на Хабаловых служениях еще почище самого колдуна и вводила движениями своего желанного мужчинам тела очень многих людей в исступление. После таких плясок и совершались кровавые приношения злобной богине. Рада говорила, что Макошь – это та же богиня Кибела, но ни Хвет, ни Глузд ей не верили. Макошь если и властвовала над мужчинами, то только через любовные утехи, а так, чтобы превращать мужей в силе в скопцов с замороженными глазами, этого за ней не водилось. А вокруг Хабала уже собралось десятка три таких скопцов, среди которых половина была неславянской наружности. Про чужаков Рада говорила, что они жрецы Матери Богов. Может, эти безбородые люди и были ведунами, но Глузд и Хвет для себя такой доли не хотели, а скопцов презирали, не видя за ними силы. Что это за мужи такие, которые сами себя обездолили и бабью одежду напялили?! А какого сына-бога могла родить такая матерь, Глузду и думать не хотелось. Во всяком случае, служить ее сыну он не собирался.

– Погубит тебя эта женка, – сердито шипел Глузд Хвету. – Надо было уходить вместе с Шатуненком, этот оборотень быстро во всем разобрался.

– Никуда Шатуненок от Хабала и Рады не денется, – хмурился в ответ на предостережения товарища Хвет. – Вернется он, помяни мое слово. Без Искара Хабалу не вырастить нового бога.

– Как хочешь, а я от Хабала уйду, – махнул рукой Глузд.

– Не выйдешь ты из стана, – покачал головой Хвет, – а если выйдешь, то далеко не уйдешь. Хабал пошлет немтырей [29]по твоему следу. По зимнему лесу не побегаешь.

Глузд и без предостережений хазара чувствовал, что за ним следят. Даже когда он отправлялся на охоту, его чутко сторожили Хабаловы псы – и те, что на четырех лапах, и двуногие. Последних особенно следовало опасаться, ибо стоило только колдуну подмигнуть глазом, как с провинившегося слетала голова. На Хабаловых шалопуг немтыри наводили дикий ужас. Простолюдины из глухих сел почитали Хабала как бога. Большой силой отличался этот колдун, любого видел насквозь, а бывало, с одного взгляда загонял в сон, и после этого зачарованный человек двигался, повинуясь слову Хабала. Глузд тоже невольно ежился, когда взгляд колдуна на нем останавливался.

– Бежать надумал, – говорил мечнику с усмешкой Хабал, – а того понять не можешь, что душа твоя в моих руках. Я буду решать – отправлять тебя в Страну Забвения или в Страну Света. А в ногах своих ты волен, но ноги без души тебя далеко не унесут.

Шалопуги Хабалу верили. Глузд же хоть и не отрицал, что в колдуне есть сила, но не верил в ее добрую природу. Не от богов шла Хабалова сила, а из Страны Забвения.

Среди шалопуг преобладали урсы, от них Глузд узнал, что Искар Шатуненок правнук Ичкиря Шатуна, которого урсы ставили выше Хабала и выше всех кудесников, известных в мире богов. Был тот Ичкирь сыном Лесного бога урсов, которого они называли Хозяином. И если кровь Ичкиря, которая течет в жилах Искара, прольется на священное ложе Матери Богов, то с этого ложа по Слову, произнесенному колдуном Хабалом, встанет новый бог, который будет превыше других богов. И станет этот бог вместе с Матерью править радимичской землей, где урсы вновь станут самым могущественным племенем, ибо новый бог будет им родным по крови. Всем иным родам и племенам новый бог тоже принесет радость и облегчение, но только в том случае, если они будут приносить ему жертвы и привечать его ближников. А старейшин и ганов не должно быть промеж людей, ибо боги, которые делят нас на худших и лучших, – это плохие боги. И те, кому правда нового бога не нравится, пусть уходят с этой земли, иначе их ждет смерть от руки печальников нового Хозяина.