Сергей Шведов - Шатун

Дружина Твердислава насчитывала полторы сотни мечников. Уходить гридям было некуда, многие доводились Твердиславу родовичами, и корни их глубоко вросли в город Берестень. У погибшего князя дети были, но сыновья только от младшей жены, и старшему из них едва минуло шесть лет. Такого несмышленыша не посадишь на городской стол. После смерти Твердислава право на стол [15]должно было к его брату отойти.

Но боготур Рогволд был не в ладах со всеми – и с Твердиславом, и с Великим князем Всеволодом, и с каганом Битюсом, и даже с Велесовыми волхвами, которые грозили лишить его боготурского звания за буйный и неуступчивый нрав. Рогволд братовых мечников терпеть не мог, а потому не стал бы брать в свою дружину.

Ган Горазд позвал ближних к Твердиславу гридей для совета. Мечники откликнулись с охотою, однако тревога не спала с их лиц. Лишиться князя – не шутка, тем более что заменить его некем. А иная замена может многим выйти боком. Первым делом разговор о тризне зашел. Князя похоронить – это вам не холопа спихнуть в яму. Но о тризне споров как раз не было, этот обряд известен в подробностях, и почести ушедшему будут оказаны в соответствии с его высоким званием. Об оставшихся печали было больше.

– Князь Всеволод не пустит Рогволда на берестянский стол, – осторожно заметил Синяга, самый старший годами из Твердиславовых мечников, но надежды в его голосе было больше, чем уверенности.

Сидевший ошуюю Синяги мечник Глузд почесал заросший жестким волосом затылок:

– Может, и не пустит, но коли Всеволод нам пришлет своего брата Богдана, то в этом радости тоже будет мало. Богдан – муж тупоголовый, разные хитроумные людишки начнут им вертеть к своей выгоде – сплошной будет разор Берестеню.

– Богдана не пришлют, – покачал головой Брех, закадычный дружок Глузда. – Всеволод не доверяет своим братьям – ни старшему, ни младшему. Скорее всего, Великий князь пришлет в Берестень наместника при своем малолетнем сыне в качестве князя. Всеволоду мы чужие, веры у него к нам нет, ибо смерть князя Твердислава вершилась с его согласия.

Мечники, ведя меж собой степенный разговор, косились при этом на гана Горазда, который, однако, не спешил высказывать свое мнение. Дело его вроде бы совсем не касалось, ибо прав на княжий стол у него не было никаких. Иное дело, ежели каган Битюс, идя против славянской правды, захочет навязать Берестеню свою волю. Но в этом случае мнение гридей никто спрашивать не будет и дружинников Твердислава просто выгонят из города. А такое вполне может случиться – это понимают Брех, Глузд и Синяга. Но в этом случае раздоров в городе не избежать. Городское вече может воспротивиться воле кагана. Божьи ближники в стороне не останутся и начнут зудить народ. Берестень окажется в самом центре кровавых усобиц. Всю округу разорят, роды, издревле здесь живущие, по миру пустят. И будет берестянам в чужом пиру похмелье.

– Малого Будимира разве что выкликнуть на вече? – осторожно предложил Брех.

– Какой из него князь! – пожал плечами Глузд. – Только-только вылез из зыбки.

– От имени Будимира мог бы судить и править зрелый человек, которому бы присягнула дружина князя, – вставил свое слово Синяга.

– И где ты возьмешь такого человека? – удивился туго соображавший Глузд.

– А что его искать, если он от тебя одесную [16]сидит, – усмехнулся Брех. – И каган останется доволен, и божьим ближникам нечего будет возразить – не Горазд ведь у нас княжит, а Будимир.

Горазду понравилось хитроумие Бреха. Без ругани на вече, конечно, не обойдется, но такой расклад много лучше того, когда молодой ган будет опираться только на своих хазар. Город Берестень хоть и невелик, но богат, и охотники властвовать здесь – что по воле славянских богов, что по прихоти кагана – всегда найдутся. Чего доброго эти охотники стопчут Горазда, коли он вздумает тягаться с ними, полагаясь только на свою силу.

– А еще лучше будет, если ган Горазд возьмет в жены одну из дочерей Твердислава, – сказал Синяга. – Тогда он князя Будимира будет опекать по праву родства.

– Был у нас разговор об этом с князем, но его безвременная смерть помешала завершиться сватовству, – вздохнул Горазд.

– Тогда и говорить больше нечего, – обрадовался Брех. – Лучшего князя, чем малой Будимир, я для дружины не вижу. А до поры его будет опекать ган Горазд, муж сильный и разумный. Так народу и скажем.

Гриди ушли, довольные собственным приговором, а ган Горазд остался сидеть за длинным столом в задумчивости. Дружина Твердислава его поддержит, в этом сомнений у гана не было. С городским вече он тоже поладит, но править спокойно ему, конечно, не дадут. С другой стороны, спокойной власти не бывает, и если боишься раздоров, то лучше с печи не слезать. Чтобы возвыситься и преуспеть в жизни, нужно без страха хватать любой кусок, который оказывается в поле зрения. А что касается врагов, то они всегда будут у сильного человека. Врагов бояться не надо, их следует бить, ибо сила поверженного врага достается победителю.

– Привел я смерда, ган, – сунул нос в приоткрытую дверь отрока, – того самого, с дальних выселок.

– Зови, – кивнул головой Горазд и допил из серебряного кубка остатки меда.

Смерд держался степенно. Снял бережно шапку с седеющей головы и с достоинством поклонился четырем углам. Вслед за смердом в гридню вошел отрок лет восемнадцати, с умным лицом и серыми насмешливыми глазами. Отрок Горазду поглянулся – и ростом удался, и статью. Такому молодцу жизнь в медвежьем углу наверняка кажется скучной.

– Здравия тебе, ган, – пробасил степенный, – и процветания семье твоей и роду.

– И тебе здравия, человек, – любезно отозвался Горазд, – и чтобы под твоим кровом всегда был достаток.

Ободренный ласковым приемом, смерд принял здравный кубок без смущения и осушил его до дна. Отрок, как и положено младшему, стоял в трех шагах позади спутника и на здравный кубок не претендовал.

– Твой сын? – спросил Горазд.

– Односелец, – поправил смерд. – Данборова семени. А пропавшему отроку он доводится братаном.

– Тебя как зовут, человек?

– Тучей зови, ган, а отрока – Осташем.

– Шатуна видел своими глазами?

– Двадцать лет назад видел, – почему-то понизил голос до шепота Туча. – Издали, правда, и в спину.

– Буйствовал Шатун в округе?

– Нет, в этот раз смирен был. Мы решили меж собой, что приходил он за сыном. А зачем ему понадобился отрок, не знаю.

– Искар, может, ушел к хазарам, – вмешался в разговор молчавший до сих пор Осташ. – Давно он к ним собирался.

Туча в сторону отрока только рукой махнул – что, дескать, с неразумного взять, но ган заинтересовался словами Осташа:

– А почему не в дружину княжью или боготурскую?