Сергей Шведов - Шатун

– Так ведь мы из простой семьи, – улыбнулся Осташ. – Никто из наших предков не служил князьям. А в каганову дружину, говорят, берут всякого, была бы сила в руках да умение.

– И ты тоже собрался в хазары?

– Собрался. Нас у отца шестеро, да дядья с чадами, а земли не хватает, чтобы прокормить всех. Вот мы и решили с Искаром поискать свою долю на стороне.

– Мечом владеешь?

– Обучен, – подтвердил Осташ. – Туча не даст соврать. Под нашим кровом хорошие бойцы никогда не переводились.

– Сдюжит на рати, – охотно подтвердил Туча. – Я его с собой взял, чтобы в случае нужды отбиться от разбойников.

– А что, шалят в округе?

– Был слух на торгу, что у Макошина городца потрепали обоз.

– Пойдешь ко мне служить? – спросил ган у Осташа.

– Пойду, – решительно кивнул тот головой.

У Горазда на Осташа был свой расчет. Не выходила у него из головы мысль о Листянином городце и Шатуне. Выйти на Шатуна можно только через его сына, которого Осташ знает очень хорошо. Кто знает, не выведет ли эта ниточка гана на тайные схроны колдуна.

– Храни тебя Стрибог на обратном пути, селянин. – Горазд одарил Тучу прощальным кубком. – А Данбору скажи, что ган взял его сына в свою дружину и шлет семье за выращенного отрока пять гривен.

Туча от зависти даже прищелкнул языком. Вот ведь привалило счастье Данбору. Сам Туча, будь он ганом, не дал бы за Осташа и двух гривен отступного.

– Так ведь без коня отрок, – прокашлялся Туча. – Коня с возом я обещал Данбору вернуть в целости.

– Сказано пять, – значит, пять, – спокойно отозвался ган, ссыпая серебро в кубок. – А посудину возьмешь себе, за труды. Коня хазару Осташу дам я, это уже не твоя забота.

Щедр ган Горазд, щедрее человека Туча еще не встречал. Шутка сказать – кубок подарил, цена которому не меньше гривны. А трудов для Тучи всего ничего – почесал языком о Шатуне да пристроил отрока к хорошему делу.

– Да хранят тебя славянские боги и твои щуры, ган Горазд, – склонил голову на прощанье Туча. – А Осташа я тебе пришлю к вечеру, как только завершим торг.

Ган Горазд прожитым днем остался доволен. Разве что смерть Твердислава слегка омрачала его душу. Открыв гану широкое поле для маневра, эта смерть явилась еще и предостережением, как легко можно заиграться в кипящем страстями мире и лишиться жизни раньше, чем сбудутся надежды. Но Горазд знал, что опасность его не остановит. Вышедший на охоту за властью и золотом ган не дрогнет перед жутковатым ликом неизвестности, именуемой смертью. Жар-птица удачи попадает в руки тому, кто страстно желает ее поймать. Горазд желал, и в этом своем желании он готов был преодолеть любые препятствия, которые жизнь воздвигнет на его пути.

Окруженный заботами Макошиных ближниц, Искар поправлялся быстро и уже через месяц мог передвигаться на своих двоих по двору построенного из вековых деревьев городца. Другое дело, что в этих передвижениях он не был свободен от неусыпного догляда, которым сопровождался каждый его шаг. Искар не пытался проникнуть в тайны бабьей обители и переступать запретные пороги, отлично сознавая, что чем меньше он узнает за этими стенами, тем легче будет их покинуть.

Ляну за эти дни он просто-напросто возненавидел. Зеленоглазая ведунья была самой строгой из его сторожей, и если и покидала Искара, то только на короткое время. Кроме Ляны, за Искаром присматривали еще две молодые ведуньи. В отличие от Ляны, которая болтала без умолку, эти две были молчуньи, и за время своего плена Искар услышал от них разве что десяток слов. Зато зеленоглазая без конца стращала отрока карами Макоши, если он вздумает покушаться на ее ведуний.

Следили за Искаром и старые приживалки, зыркая в его сторону строгими глазами из-под темных платков. Этих черных ворон он слегка побаивался и старался держаться от них подальше. Большей частью Искар просто посиживал на весеннем солнцепеке, щурясь на Даджбогов лик, который с каждым днем становился все лучезарнее. Снег со двора городца стаял, но что делается в окрестностях, отрок не знал по той простой причине, что в его присутствии городец ни разу не открывал свой зев. Искар сбежал бы отсюда не задумываясь, но пока не чувствовал в себе достаточно сил, да и случай не представился.

Единственной его отрадой в заточении стали долгие разговоры с поправлявшимся Щеком, которому рана, однако, еще не позволяла подняться с ложа, но зато язык у него был в полном порядке, а сказок и бывальщин он знал столько, что послушать его приходили и Ляна, и молчаливые ведуньи. Искар тоже не оставался перед Щеком в долгу и с удовольствием пересказывал ему то, что сам узнал от кузнеца Серка за долгие вечера, проведенные под гостеприимным кровом. Щек никогда не бывал в кагановом стольном граде и пересказы Искара слушал с удовольствием. Зато Ляна презрительно кривила губы, а то и посмеивалась над Искаром, чем приводила того в тихую ярость.

Оставшись как-то с Щеком наедине, без догляда ведуний, Искар попробовал было завести с ним осторожный разговор о порядках, царящих в Макошином городце, но Щек отрицательно покачал головой и подмигнул левым глазом разоткровенничавшемуся отроку. Искар внял знакам предостережения и более не заводил подобных речей в ложнице.

О полуразваленном городце Листяны Колдуна Щек упомянул сегодня мимоходом, просто сказал, что был там недавно с боготуром Вузлевом, но тут же прикусил язык, встретившись глазами с Ляной. Искар не заметил, какой знак подала ведунья раненому, но тот почему-то смутился и перевел разговор на другое.

– Спать, – распорядилась Ляна, поднимаясь с лавки. – Время уже позднее.

Искар посмотрел на нее с неудовольствием, но спорить не стал, да и Щек, похоже, утомился от разговоров. Годами он был вдвое старше Искара, и рана его заживала медленнее. Простившись с собратом по заточению, отрок нехотя побрел в свою ложницу по узким переходам опостылевшего терема. Зеленоглазая шла следом, чуть ли не наступая ему на пятки, словно боялась потерять в подступающем полумраке.

– Что ты ходишь за мной как привязанная?! – не выдержал Искар этой пытки доглядом.

– Не своей волей хожу, – разозлилась Ляна. – Ты благодарить меня должен за то, что выхаживала тебя как младенца.

С этим спорить было трудно, хотя Искар предпочел бы, чтобы его раной занимался кто-то другой. Рана почти зарубцевалась, и отрок надеялся, что скоро прекратятся и раздражающие его осмотры.

– Еще две семидницы – и будешь здоров, как бык.

– Уйду к хазарам, – сказал Искар. – Надоели вы мне все.

– И думать забудь! – сверкнула глазами в его сторону Ляна. – Завтра с тобой будет говорить Макошина кудесница.

Известие о встрече с кудесницей Искара, с одной стороны, встревожило, с другой – почти обрадовало. Возможно, ему удастся наконец узнать, какие виды на него имеют Макошины ближницы и зачем Шатуну понадобилось срывать Искара с места и тащить неведомо куда. Если верить зеленоглазой, то только Макошь могла помочь матери Искара вырваться из Страны Забвения, а значит, ссориться с богиней и ее кудесницей ему не следует. Надо выслушать кудесницу со вниманием, и если ноша, возложенная Макошью, окажется Искару по плечу, он свой долг выполнит, – в надежде, что и богиня не забудет о Милице.