Кэрол Берг - Сплетающий души

— Стоять! — заорал я. — Я приказываю. Оставьте его в покое.

Высокий парень замер, придурковато разинув рот. Второй охранитель, чьи ноги были толщиной с древесный ствол, а когтистые руки размером напоминали овечьи ляжки, подтолкнул его локтем.

— Пойди скажи Стражу, что самозванец пришел в себя.

Когда высокий охранитель скрылся из виду, когтистый ухмыльнулся мне и пнул Паоло в живот. Тело Паоло дернулось, и он закашлялся кровью.

— Прекрати! — закричал я. — Ты же убиваешь его.

Он снова пнул его.

Было ошибкой показывать, что мне есть дело до его жертвы. Надо убедить его, что я вправе им распоряжаться.

— Как ты смеешь не повиноваться? Ты не веришь, что я ваш король?

— Страж говорит, что ты не он. — Он утер лицо, похожее на свиное рыло, тыльной стороной ладони. — Он бы никогда не засадил сюда нашего короля. Короли — особый народ.

Я распинался о жадности, страхе и прочих побуждениях, но этот болван не обращал на меня внимания и куда-то убрел. Потом я услышал отдаленный плеск воды, и он вернулся обратно с ведром, которое и опрокинул на Паоло.

Тот дернулся, кашляя и задыхаясь, прижимая руки к животу. Огромными лапами охранитель сгреб его за запястья и перевернул на спину. Лицо Паоло было разбито, глаза заплыли, кровь лилась из носа и рта. Он судорожно, неровно дышал.

— Какое жалкое зрелище! — Страж вошел в поле моего зрения, наклонился, чтобы разглядеть пленника получше, и покачал головой. — Кажется, этот нахал неважно себя чувствует. Ничего, скоро мы избавим его от страданий. А ты, — он подошел к моей камере и заглянул между прутьев, — ты, осмелившийся осквернить Исток…

— Вы рассказали вашему народу о саде? — спросил я. — Знают ли они, что за чудеса лежат так близко к этому бесцветию, которое вы оставили им? Знают ли они про свет? Или вы единственный, кто видел драгоценную пещеру, чудо, подобного которому я не встречал во всех трех мирах?

— Ты не знаешь ничего о нашей жизни и законах. Ты самозванец и твой рот полон лжи!

— Ясно. Значит, ты оставил все это себе одному. Ты усердно защищаешь свои удовольствия, так же как вкусную еду и хорошую ткань. А их так много… Скажи мне, охранитель, не спускается ли сюда Страж, чтобы наблюдать за поркой? Улыбается ли он, облизывает ли губы, когда ты во имя безопасности пытаешь одиноков? Приходит ли он посмотреть, как одиноков кидают за Край?

— Умолкни, самозванец!

Он так и делал. Это читалось на его лице. А охранители у него за спиной лишь кивали, словно полагали эти забавы само собой разумеющимися.

— Тебя страшит одна лишь мысль об отказе от власти, ведь ты так наслаждаешься этими мелочными подлостями. Король может не согласиться с тем, что ты творишь в этой стране, и даже не позволить встретиться с тобой. Рассказал ли ты своему народу, что говорит Исток о короле Пределья? — Я хотел лишь не дать ему убить Паоло, но уже не мог остановиться. — Ты рассказал им, что он едва вышел из детских лет, что цвет огня сияет в его волосах или что его руки покрыты горькими шрамами, которые никогда не изгладятся? — Я поднял ладони, сожженные в тот день, когда я стал лордом Зев'На. — Посмотри на это, Страж, и скажи мне, что я не ваш король!

Он зарычал и отвернулся.

— Я не вижу здесь короля. Только наглого мальчишку. В любом случае, это неважно. Я не стану ни убивать, ни отсылать тебя. Это Исток запретил мне. Но мне не было велено кормить тебя, и если ты заперт здесь за нарушение наших законов, значит, это твое дело, а не мое.

— Значит, ты никогда не позволишь им обрести законного короля?

— Нам не нужен король. Я забочусь о Пределье. Одиноки слушаются меня, и так для них лучше.

Он выхватил кнут из когтистой лапы охранителя, в воздухе раздался свист и щелчок, и еще одна кровавая полоса протянулась по плечу Паоло.

— Если ты — наш король, странник, покажи свою силу. Исток сказал мне, что наш король сможет изменить судьбу всех предельных миров. Если он не может одолеть слабого Стража, значит, и это ему не по плечу.

Он швырнул кнут высокому охранителю и указал на Паоло.

— Займитесь этим, а когда закончите, убедитесь, что он мертв. «Короля» оставьте там, где он есть. А потом замуруйте тюрьму, чтобы никто и никогда не смог войти сюда снова.

— А что насчет других заключенных, Страж?

— Пусть они будут его подданными.

Отголоски хохота были слышны еще долго после его ухода, пока их не заглушили звуки избиения Паоло. Я пытался остановить их, приказать или подкупить. Я говорил про сад и драгоценную пещеру, про другие миры и Пропасть, которую они называли Беспредельем, и про чудо их существования. Они прерывались и внимательно слушали, а потом качали головами и возвращались к своему развлечению.

Один раз Паоло пошевелился, словно хотел встать, и я так завопил, что даже отвлек внимание охранителей. Но мой друг успел лишь подняться на колени, прежде чем тот, что пониже, заметил его движение и пинком снова опрокинул его на пол.

— Прости, — это было единственным словом, которое он произнес за все это ужасное время.

О боги… «прости». Как если бы это он был виноват…

Довольно скоро Паоло оказался слишком измучен, чтобы забавлять их, и они принялись обсуждать, как прикончат его. Они захохотали, перевернули его на спину и прорезали ножами неглубокий кровавый круг на его тяжело вздымающейся груди. Они говорили, что с каждым разом разрез будет становиться глубже, пока они не смогут вынуть из него сердце.

— Паоло! — умолял я его. — Вставай, Паоло. Дерись с ними!

Он пытался, но не мог. Его лицо было невозможно узнать, руки превратились в месиво, дыхание стало прерывистым. Как я хотел, чтобы он очнулся. Нашел в себе силы. «Паоло, не умирай».

От их вопиющего, неприкрытого уродства я снова забился в цепях. Я видел в них все то же, что прежде видел — и ощущал — в Зев'На: наслаждение болью, страхом, ужасом и смертью. Я видел это в обоих мирах и в себе и ненавидел это с яростью, прорывавшейся из меня, словно огненная буря. Это снова вернулось Зев'На, но я был бессилен…

— Нет!

Безумный гнев вспыхнул во мне. Это Паоло смог заставить меня заботиться о нем, когда меня не заботил никто во вселенной. Он и моя мать спасли мою душу. Матушка, возможно, уже была мертва, уничтоженная тем злом, которое пришло за нами в Виндам. Я не мог ничего сделать для нее, но найди я в себе хотя бы толику силы, Паоло не постигла бы та же участь.

И тогда чудовищная сущность из глубин моего сознания вырвалась на свободу. И снова моя грудь разбухла, кровь вскипела, а голова расщепилась так, что я увидел себя скорчившимся на соломе, на пределе натяжения цепей.

«Паоло! Вставай и дерись. Ты не умрешь здесь. Я тебе не позволю».

Готовый призвать силу, я глубоко вдохнул… и едва не потерял сознание от боли.