Вера Камша - Несравненное право

— Вот он, меч Созидателей, — воскликнул посланник, — меч, врученный мне Белыми Жрецами. Он вернул свою истинную суть, вкусив крови предателя. С ним в руках я поведу вас к победе во имя царства Великой Ночи! И горе тем, кто встанет у нас на пути.

Зрелище было впечатляющим. Высокий гоблин в плаще цвета тумана и кожаных доспехах со Знаком рогов держал в руке чудовищное оружие, рукоять которого украшал мутно-белый пульсирующий камень, приковывавший взгляд и сминавший волю. Ройгианцы всегда были мастерами подчинять чужие души, но на Романа подобные штучки не действовали.

Что ж, магия так магия! Либр не был в Башне Альбатроса и не видел, что сотворило с десятками сильных и смелых воинов заклятье Ройгу, для него меч противника оставался просто мечом, хоть и зачарованным, а неподвижность окружающих эльф списал на драматичность момента и нелюбовь гоблинов к внешним проявлениям эмоций.

Роман не стал взывать ни к теням истребленных Светозарными старых богов, ни к самим Светозарным. Он постарался собрать всю свою волю в кулак. В конце концов, принц из Дома Розы, хранитель кольца Ангеса, кое-чего да стоит! Конечно, против Белого Оленя он бы вряд ли устоял, но этот меч, какие бы чары на него ни были наложены, вряд ли наделяет своего хозяина всей силой твари, гнавшейся за ними у Гремихи. И уж, конечно, он не является реликвией, вынесенной с Седого поля Интой, иначе бы птицы вели себя иначе, да и ройгианцы не выпустили бы такую ценность из рук, вручив не столь уж умному, хоть и сильному гоблину. Скорей всего они зачаровали подобным образом несколько клинков и раздали своим последователям, убедив каждого в том, что именно ему вручили легендарный меч. Насколько Роман успел вникнуть в приемы Годоя и его клики, они поступили бы именно так.

Роман шагнул вперед. Заклятие, наделившее эльфа внешностью Уррика, заставило воспринимать старенькую шпагу как добрый ятаган, но как Роман оставался Романом, так и клинок Уанна не поменял свою суть. Что ж, придется драться тем, что есть, рассчитывая лишь на свою быстроту. Поединок с послом легким не будет, но Роман духом не падал. По крайней мере, ему не влачить бесконечные дни, терзаясь мыслями о вынужденном предательстве. Теперь главное — выполнить свой долг разведчика — выжить и вернуться к тем, кто его ждет. Либр подошел к самому алтарю, тронул рукой шершавый камень и совершенно искренне поклялся, что защищает правое дело, затем отсалютовал замершей Кризе и больше не отрывал взгляда от воина с Севера. Отправив на Серые равнины, Голубые поляны, Черные пределы и Великий Лебедь ведает куда еще немало самых разных душ, эльф знал, что во время поединка нельзя смотреть на оружие противника, а только в глаза, угадывая по ним каждое движение.

Бойцы стояли друг перед другом, как два ощерившихся волка, ожидая атаки противника. Первым не выдержал северянин, слишком уж он был уверен в своем мече и своем торжестве. Что для великого воителя, обладателя созданного богами оружия, какой-то вогораж? Туманный клинок взметнулся, Роман попробовал увернуться, защищая не сколько себя, сколько свою шпагу, так как меч наверняка перерубил бы плохонькую сталь, но тут что-то словно бы толкнуло эльфа под руку, и клинок Уанна столкнулся с ройгианским мечом.

Раздался глухой звук, словно сломалась гнилая деревяшка, и северянин отупело уставился на жалкий обломок в своих руках. От клинка осталось не более двух пальцев чего-то, напоминающего ноздреватый весенний лед. Белого камня в рукоятке тоже не было, он вытек, как глаз неведомого древнего ящера.

Зрители так и не успели ничего понять и потому долго рассказывали разное. Наиболее праведные гоблины утверждали, что над сражающимися поднялись две гигантские призрачные фигуры — одна в белом и словно бы мокром плаще и с головой, увенчанной рогами, другая — в темных доспехах. Темный ударил, и рогатый бежал, прикрывшись облаком тумана. Криза увидела руку со щитом, отмеченным тем же Знаком волка и луны, что и дверь в обитель. Щит взметнулся на пути белого меча, и тот, ударившись о него, разлетелся на куски. Симон же, как и положено ученому не пропустивший ни малейшей подробности, ничего необычного не заметил, зато почувствовал на себе чей-то мимолетный взгляд — тяжелый, нечеловеческий. Взгляд, выдержать который было под силу разве что богам…

Роман все еще сжимал эфес, когда в его мозгу прозвучал низкий, сильный голос: « А теперь веди их вперед!» Эльф вздрогнул, словно просыпаясь. Его бывший противник все еще стоял рядом, и Роман вспомнил, что теперь его полагается зарезать на алтаре во имя Созидателей. Эльф подошел к пленнику и резко вбросил все еще казавшуюся ятаганом шпагу в ножны.

— Ты, — звонкий и чистый голос барда разнесся в звенящей тишине горного утра, — встал за неправое дело и проиграл. Если ты был обманут, расскажи тем, кто тебе верит, правду, если ты обманывал по доброй воле и станешь лгать и дальше, твоя судьба найдет тебя, где бы ты ни был. А теперь забирай своих воинов, если они все еще твои, и убирайся. Юг не пойдет за тобой!

Северянин, злобно сверкнув глазами, скрылся за спинами своих воинов, но эльф уже не смотрел на него, его подхватила и понесла та сила, которая, пусть на краткий миг, но каждого доверившегося ей делает равным небожителям. И тогда один останавливает тысячу, и склоняются стихии, и сама смерть отступает… Роман вскинул руку:

— Слушайте меня, Ночной Народ! — вот когда в полной мере пригодился дар Ангеса, позволявший говорить с тысячами. — Пусть сегодняшний день станет Днем Истины. Вы видели, как разлетелась ложь называющих себя наследниками Инты. Не создателей этой земли хотят вернуть они, а злую силу, некогда теми побежденную. Они лгали, лгут и будут лгать, но сама земля отвергает их ложь. Слушайте меня.

Мы — я и девушка по имени Криза — были на поседевшем от горя Оммовом поле. Птицы Памяти открыли нам тайные пути, чтобы мы оказались здесь и сейчас. Оказались для того, чтоб удержать вас, не дать вам стать орудиями Ройгу.

Но и это не все. Именем того, во что вы верите, вашей честью, тысячелетней клятвой заклинаю вас вмешаться в войну, что идет внизу. В войну между рогатым злом, возжелавшим захватить весь мир, и вставшим у него на пути истинным потомком Инты, носящим имя Рене Арроя. Я клянусь вам, что это так!

Вы знаете, что спутница тех, кого вы зовете Убийцами, позволила Инте укрыть меч богов и дала тем самым всем нам надежду. А теперь я, сын ее сына, умоляю вас подняться против тумана, против небытия, против лжи! Приведшие нас предали этот мир, но мы остались, чтобы хранить его. Но мы не боги, наши силы несравнимы с силами Древнего Зла. Я прошу Ночной Народ о помощи. Я не лгу вам, вы можете убить меня, я не стану защищаться. Мои свидетели эти птицы, моя победа и лучшая из женщин вашего племени. Решайте!