Вера Камша - Несравненное право

Неприятно будет, если они расскажут о его вчерашнем «подвиге» обретающемуся тут же племянничку императора. Ведь именно он, Фредерик Койла, одним из первых поддержал Бернара, потребовавшего высылки Луи из-за его постоянных пьяных похождений, завершившихся попыткой изнасиловать собственную кузину. В последнее Койла, впрочем, не верил — Марина-Митта сама могла кого хочешь изнасиловать, но вот использовать ее, чтобы удалить из столицы человека, хоть и неплохого, но самим фактом своего существования мешающего Бернару, а значит, и тем, кто связал с ним свою судьбу, было весьма разумно. И все равно граф не хотел, чтобы Луи узнал о его, Фредерика, пьянстве. Надо будет тактично переговорить об этом с вчерашними гостями, если те еще не уехали, хотя вряд ли они смогли это сделать, так как тоже пали жертвой тарскийского гостеприимства.

Граф вздохнул, еще раз расправил и без того безукоризненно лежащие манжеты, подумал, достал баночку с атэвскими румянами, тронул заячьей лапкой бледные щеки и раздвинул полог палатки. Лагерь оживленно гудел. Люди и гоблины сновали в разные стороны, ржали лошади, раздавались резкие свистки горских начальников и хриплые голоса тарскийцев. Фредерик Койла без труда нашел своих вчерашних сотрапезников. Те только что проснулись и, морщась, приступили к обычному в подобных случаях лечению. К глубокому облегчению столичного гостя, провинциалы отнюдь не сочли его вчерашнее поведение чем-то из ряда вон выходящим, скорее уж они были удивлены умеренностью графа.

Койле предложили какую-то настойку, которую в здешних краях пьют на второй день празднества. Он согласился. День летел незаметно в обсуждении столичных новостей и местных сплетен, причем Фредерик с мстительным удовлетворением узнал, что Луи по-прежнему находится под присмотром старого Матея, которого ненавидит всеми фибрами своей души.

Окончательно успокоившись и полностью очаровав своих собеседников, Койла попрощался и хотел было выйти вон, однако это ему не удалось. Два молчаливых горца с обнаженными атэвскими ятаганами не пропустили посланника императора, с каменными лицами встретив поток его красноречия. Та же участь постигла и прочих арцийцев. Гости Годоя, внезапно ставшие пленниками, с недоумением уставились друг на друга.

— Возможно, у них в лагере происходит что-то, что они не хотят показывать чужим. Какой-нибудь обряд или что-то в этом роде, — граф сам не очень верил в то, что говорил, но надо как-то объяснить происходящее, чтобы сохранить лицо.

Как ни странно, арцийцы такое объяснение приняли и даже прикрикнули на молоденького сына одного из нобилей, предпринявшего попытку силой вырваться из палатки. Мальчишка обиженно закусил губу и удалился за занавеску, отделявшую основное помещение от отсека, в который слуги убирали свернутые постели. Плен, если это был плен, оказался весьма приятным, так как вскоре полог откинулся, пропуская таянцев, принесших обильный обед, хорошие вина и известие, что вечером их ждет регент. Испортившееся было настроение улучшилось, и граф, приняв на себя роль хозяина, пригласил всех к столу.

— Я не видел чернил с тех пор, как моим учителям перестали платить жалованье, — Луи че Лагг с отвращением отшвырнул перо, — и вообще нам никто не поверит.

— Кто нужно, тот поверит, — Матей пробежал глазами шесть посланий, — хотел бы я посмотреть на рожу Базилека, когда тот узнает, до чего доигрался… Удавил бы! Своими руками привести сюда такую заразу…

— Может, еще удавишь, — попытался пошутить принц.

— Надеюсь, — ветеран был не склонен воспринимать слова Луи как шутку, — но пока нам придется солоно. Винсен, давай сюда ребят!

Двенадцать человек вошли в домик убитого клирика, где удалось отыскать бумагу и чернила, и замерли, переводя взгляд с принца на Матея и обратно. Старый вояка молчал, и Луи понял, что приказывать, по крайней мере на людях, отныне придется ему.

— Вот что, — он старался говорить спокойно и деловито, — тут шесть писем. Каждое должно быть доставлено как можно скорее. Ваша быстрота — это спасенные люди. Замешкаетесь, еще где-нибудь случится то же… что мы видели. Кто здесь с запада?

— Я, — отдал честь стройный сероглазый брюнет и уточнил: — Черный Лес, это рядом с Гвергандой.

— Хорошо, туда и поскачешь. С тобой поедет Риче, нужно, чтоб хоть кто-то добрался до Сезара Мальвани, но лучше, если оба. Это, кстати говоря, всех касается. Умирать вернетесь сюда, поняли? — Воины заулыбались, словно им сказали что-то неимоверно приятное. — Так… Кто-нибудь знает самую короткую дорогу к Кантиске? В обход Мунта?

— Тео, — Матей, разумеется, знал о своих людях все.

— Тогда тебе — Архипастырь. И если для скорости понадобится ограбить кого-то на дороге, грабь, грехи тебе отпустят, только скорее. А ты, ты, ты и ты — поедете в Разу, Убриг и Вэртагу. Отдать начальникам гарнизонов из рук в руки, будут расспрашивать, отвечайте как на духу.

— Именно, — кивнул ветеран, — там свои. От себя добавьте, чтоб шевелились, — нужно остановить эту нечисть и держаться, пока не подойдет подкрепление. Гийом и Толстяк, ноги в руки и в Мунт. Это письмо императору, но с ним успеется, а вот второе, маршалу [79] Маршал — командующий армией Арции. Маршал Арции одновременно является и капитаном Гвардии. В случае смерти или тяжелого ранения маршала его обязанности принимает на себя вице-маршал. И маршал, и вице-маршал назначаются императором. Ландею, лично и срочно!

— Возьмите деньги, — Луи высыпал на стол пригоршню монет, — больше нету, так что шутка про грабеж — не совсем шутка. Главное — скорость, помните, что от вас зависит.

Матей хмуро оглядел посланцев.

— А теперь брысь! Риче, возьми серого, он лучше других, с Жани я разберусь, — гонцы бросились вон, и вскоре за окнами простучали копыта.

— А что теперь? — Луи принялся размазывать по чистенькому столу чернильную кляксу, пытаясь придать ей очертание коровы.

— Ждать теперь, — отрезал бывший враг, — самое муторное дело, между прочим. Ждать и думать. Знал я, конечно, что Бернар тварь. Но что он такой дурак!!! Позвал поп змею с волком воевать, она его и укусила…

— Но они на Эланд идут, правда ведь? Что Годою с нами делить? Да ты же сам и говорил, что Бернар с Михаем сговариваются против Рене Арроя.

— Знаешь, парень, — Матей задумчиво взъерошил остатки волос на своем затылке, — похоже, этот шут гороховый наш император таки их пропустил. Иначе бы они Фронтеру с ходу не прошли бы, гарнизоны там сильные, их не обойдешь и не опрокинешь. Прохлопать они не могли, я знаю, кто там командует. Такая армия не иголка, наши должны были загодя все разведать и выдвинуться к Гремихе. Хороший перевал — дело такое — сотня десять тысяч остановит… Нет, по всему выходит, что Базилек их сам пустил. Иначе с чего его консигну впереди тащат.