Вера Камша - Несравненное право

Гоблины не сражались давно, очень давно, но традиции жили, обретая почти мистическое значение. Горцы рвались в бой, исполненные надежды на возвращение былого величия и былых обычаев. Сомнения, которые обуревали некоторых во время вынужденного бездействия, вызванного разливом Кадены, забылись. Гоблины шли в бой весело и уверенно, как на долгожданный праздник. Их задача была предельно простой и понятной. Уррик несказанно завидовал тем, кто маршировал в колоннах. С какой радостью и он шагал бы плечом к плечу с соплеменниками под огнем вражеских мушкетов, очистив голову от неприятных и грешных мыслей. Но нет, его место при персоне регента, каковой, разряженный, как на праздник, весь в черном бархате и алой атэвской парче сидел на крупном вороном жеребце в окружении своих сигурантов.

Графа Фредерика Койлы среди них не было, и Уррик про себя порадовался за арцийца. Тот нравился гоблину, и ему было невыносимо видеть, что творит с ним заклятие Михая. Может быть, лейтенант пад Рокэ и не принял бы несчастье графа столь близко к сердцу, если бы не знакомство с Шандером. Только «Серебряный» оказался крепче духом, чем арцийский аристократ, и устоял, а того сломали. Не подскажи Уррик бедняге, что, когда Годой занят волшбой, ему не до «взнузданных», граф и не догадался бы уйти. Конечно, если судьба сведет их на поле боя, Уррик выполнит свой долг, но издевательств над пленными он не одобряет. Нет, он поступил совершенно правильно!

У гоблинов зрение лучше, чем у людей. Михаю Годою подали позолоченный окуляр, позволяющий видеть картину боя, а Уррик и так видел, как тарскийские стрелки ловко расступились, пропуская колонны гоблинов, и те пошли вперед, но, попав под залповый огонь арцийских мушкетеров и легкой артиллерии первой линии, остановились и начали медленно отходить. Уррик ожидал, что арцийцы немедленно разовьют свой успех, но те продолжали стрелять, пока противник не отошел на сравнительно безопасное расстояние. После чего одновременно, видимо по команде, прекратили огонь.

Лейтенант взглянул на Годоя, который с непроницаемым видом сжимал затянутой в перчатку рукой окуляр. Уррик пад Рокэ понимал, что его соплеменники никогда не повернули бы, если б не было приказа. Молодой горец не был великим полководцем, предпочитая всяческим тактическим тонкостям схватку один на один, но замысел Михая был очевиден, тот хотел, чтобы нападали арцийцы. Арцийский же полководец, судя по всему, придерживался прямо противоположной точки зрения. Уррик вспомнил, что Фредерик Койла отзывался о маршале Ландее как о смелом и славном, но недалеком человеке. Видимо, граф ошибался и маршал был не так прост. Во всяком случае, в первую из расставленных ловушек он не попался.

Мушкетеры в красно-черном вновь заняли исходные позиции, и возобновилась мушкетная и артиллерийская дуэль. Солнце припекало все сильнее, на небе не было ни облачка. Обе стороны выпускали в белый свет пулю за пулей, и больше не происходило ничего. Разве что Михай Годой слез со своего коня и устроился в специально принесенном кресле, созерцая с вышины укрепленного за ночь холма творящееся на поле. Так продолжалось почти две оры, наконец регент лениво махнул рукой, приказывая повторить наступление, и снова колонны, печатая шаг, двинулись вперед под бравое гудение волынок. Снова стрелки отошли, чтобы не путаться под ногами. Снова арцийцы открыли огонь, но на этот раз гоблины перли вперед, несмотря на то что пули и ядра то и дело выхватывали из их рядов то одного, то сразу нескольких. Когда расстояние между атакующими сократилось настолько, что командиры свистнули приказ «Бегом!», арцийские стрелки проделали то же самое, что и тарскийцы. Они расступились и отошли в стороны и вбок, а перед нападающими встала арцийская пехота.

— Монсигнор, идут! — лихо козырнул молодой гвардеец.

— Хорошо, — кивнул седеющей головой маршал Ландей.

И это действительно было хорошо, потому что, когда неприятель делает именно то, чего ты от него ожидаешь, это половина победы.

Франциск че Ландей в парадной форме, которая в последнее время стала казаться маршалу слишком узкой, сидел на барабане в тени одинокой сосны, то ли кем-то посаженной, то ли случайно выросшей на небольшом холмике, расположенном как раз по центру арцийских позиций. Холмик этот словно бы самой природой был предназначен для командного пункта. Впрочем, все Лагское поле представляло собой почти идеальное место для генерального сражения. Правда, маршала немного беспокоила возвышенность на противоположной стороне поля, но уж тут ничего не поделаешь. Даже если на том холме Годой поставил свои тяжелые пушки (а они у него были — граф Койла даже сказал сколько. Шестьдесят орудий, из которых в утренней перестрелке принимало участие не более десятка), они не принесут никакого вреда, если к ним не приближаться. Да, а гоблины, или как их там, опять отходят, даже, можно сказать, бегут. И красно-черные мушкетеры тоже удирают…

— Монсигнор, — молодой воин в красно-синих цветах одного из южных графов (еще бы вспомнить какого) с горящими глазами уставился на маршала. — Его Сиятельство просит разрешения атаковать.

— Стоять, — рявкнул маршал, — стоять на месте и ждать приказа. Того, кто сунется в драку раньше времени, расстреляю, будь он хоть принц. Понял?

Мальчишка, обиженно поджав губы, козырнул и помчался к своему графу, про себя ругая разжиревшего тугодума последними словами. Впрочем, спровадить его было куда проще, чем отвязаться от Жерома. Вице-маршал, нацепивший на себя целый арсенал, был настроен весьма решительно и намеревался примерно наказать «этих дикарей», посмевших замахнуться на империю. Для Жерома было совершенно очевидно, что атакующие сломлены и деморализованы и теперь самое время их добить, пустив на них тяжелую конницу. Жером страстно размахивал руками перед носом у маршала и требовал поручить ему командовать атакой.

Франциск обещал, но сообщил при этом, что раньше третьей или четвертой оры пополудни конница с места не тронется. Жером открыл рот и сразу же его закрыл, так как началась третья атака. Враги пятью колоннами снова двинулись вперед. Маршал уже понял, что Годой бросает в бой, отводит и снова бросает одни и те же части. В общем-то это было правильно, если бы хоть раз дошло до нормальной схватки. Но нет! Гоблины только слегка наседали на арцийцев, а потом, словно бы дрогнув, быстро отходили. В том, что они не боятся, Ландей был уверен. Он достаточно долго проговорил с Фредериком и вполне представлял характер этих неукротимых бойцов. Отходили они потому, что им приказали. Это была не атака, а демонстрация атаки. Враг не лез вперед, как следовало ожидать, а словно бы исполнял ритуальный танец-шествие: шаг вперед, поклон, шаг назад…