Татьяна Засецкая - Вольный ветер или история одного менестреля

Когда мы перешли на неспешный шаг, Оверн посмотрел мне в глаза и спросил:

— Куда ты так несёшься? — я не отвечала. Просто смотрела ему в глаза, и не пытаясь скрыть того, что сейчас творилось у меня внутри. Он понимающе мне улыбнулся одними глазами и вновь спросил:

— От кого ты бежишь?

Я только покачала головой и отвела взгляд.

Не знаю. Просто бегу, может, от себя, может, от судьбы, может, от прошлого, может, от воспоминаний. Не знаю. Знаю только то, что не убежать, но всё равно бегу….

Костёр мерно потрескивает, отбрасывая оранжевые блики вокруг себя. Высоко в небе сияют своим невероятным холодным блеском далёкие безразличные звёзды. Острый рожок месяца запутался и уснул в пышной кроне дерева. Окружающая тишина, прерываемая лишь криком редкой птицы, обволакивает, убаюкивает, что-то нашёптывает, прячется в прыгающих тенях.

Мы с дроу добрались до Ливарского дерева только к полуночи и решили заночевать недалеко от него, рядом с ручейком. Всё это время мы ехали молча, изредка перебрасываясь ничего не значащими фразами. Каждый думал о своём, хотя наверно, об одном и том же. Не хочется сейчас расходиться. Пусть у меня часто возникает желание его пристукнуть, но я привыкла к этому наглому и ехидному эльфу, к его постоянным шпилькам, к нашим перепалкам, попыткам убить друг друга, к его поистине демонической усмешке и искренней и такой знакомой грусти в тёмных глазах. И что-то мне подсказывает, что если мы сейчас разъедемся, то больше не встретимся. Жаль….

— «Чего тебе жаль?» — раздался знакомый голос. Я точно помню, что уже где-то слышала его, но где?

Я удивлённо заозиралась по сторонам, но дроу сидел с другой стороны костра и не подавал виду. Почувствовав на себе мой взгляд, он посмотрел на меня, а я поспешила отвернуться.

— «Кто ты?» — задала я мысленный вопрос. Я определённо схожу с ума. Раньше появилось «Второе «Я»», а теперь….

— «Ты не сходишь с ума, хотя признаю, немного безумства в тебе есть»

— «Так кто же ты?»

— «Я тот, кого ты однажды спасла. И я выполняю своё обещание. Демоны вас не тронут, если конечно вы не перебежите им дорожку вновь» — ответил голос, а я начала вспоминать, кого же я спасала за свою жизнь.

— «Демон, кто же ты?» — с отчаянием спросила я. Ответа долго не было. А потом, когда я уже отчаялась получить ответ, до меня донёсся ехидный комментарий:

— «Старость — не радость, склероз зачастил…»

И именно этот ехидный голос я вспомнила. Нет, я точно двинулась!!! Ну не мог же это быть Мир? А?

Кто тебя знает, ты вообще вся странная, и друзья у тебя странные!!!

А «Второе «Я»» очень умное!

Очень умное!

И самостоятельное!

Самостоятельное!

И двинутое больше хозяйки!

Двинутое больше хо… Ты… ты… Всё, я обиделся!

Ну и скатертью дорожка и пусть земля тебе будет пухом!

Когда закончилась эта перебранка, я всерьёз задумалась над случившимся. А что, если это правда? И демоны действительно нас не потревожат. Что же тогда делать?

Так и не найдя ответа на этот вопрос и решив обдумать это с утречка завтра, я уже собралась спать, как услышала возмущённый голос эльфа с другой стороны костра.

— Ты что, спать собралась?

Я вопросительно уставилась на него.

— Ну, да! — съязвила я. — Завтра день трудный будет, выспаться надо!

— Ты мне, между прочим, танец обещала!

— Без музыки? — посмотрела на поднимающегося эльфа.

— Ща всё будет! — уверил он меня и попросил лэру.

— Ну-ну… — протянула я, но инструмент отдала. А дроу в это время остервенело копался в своей бездонной сумке, пытаясь что-то найти и сопровождая поиски проклятьями. Наконец ему это надоело, и Оверн вытряхнул всё содержимое сумки на расстеленный по земле плащ. На верхушке образовавшейся горки в метр высотой возлежал тот самый тюльпан, который дроу всучил мне во время свадьбы.

— Наконец-то! — воскликнул он и, запихав вещи обратно в сумку и что-то пошептав над тюльпаном, положил его между струнами лэры. Потом он поднял меня на ноги, вывел в свободное пространство и встал напротив.

— И? — вопросительно подняла я бровь. И тут послышался первый неуверенный аккорд. Я подавилась колкостью и оглянулась на инструмент. А потом застыла. На одеяле, держа лэру в руках, сидела… я — прозрачная, тусклая. Это была иллюзия, но эта иллюзия держала в руках лэру и делала пробные аккорды. От созерцания самой себя меня оторвал эльф. Он просто развернул меня обратно и протянул руку, вопросительно глядя мне в глаза. Я в полной прострации вложила свою руку в его ладонь, и тут же зазвучала такая знакомая нарастающая мелодия….

Танец Двух Стихий….

Мы танцевали под всё нарастающий ритм и такой знакомый голос. Сначала я различала творящееся вокруг — удивлённо приподнявший морду Бес, его странный взгляд, в котором отразились мы, деревья, шелестящие листвой, костёр, языки которого стали извиваться в такт. Но потом это всё отодвинулось на второй план. Остались только глубокие чёрные как бездна глаза и обжигающие огнём руки тёмного эльфа. Наши стихии-покровительницы медленно просыпались, выходя наружу неровными всполохами: у эльфа — языками пламени, у меня — холодным зимним ветром; от их соприкосновений по спине пробегали табуны мурашек, а сердце пропускало удар, учащая ритм, как и мелодия. Кровь пульсировала в висках, заглушая голос, поющий на мёртвом языке и порываясь заглушить и музыку, но она всё равно лилась, сметая все заслоны, разнося в клочья преграды, проникая в каждый уголок души, выворачивая всю память, всю до последнего воспоминания. Это был словно полёт. Мы танцевали, словно паря над всеми проблемами, недомолвками, страхами, над всем, что было, есть и будет вокруг. Это неописуемое ощущение, когда балансируешь на грани, на тонкой грани, разделяющей свет и тьму, боль и наслаждение, страх и отвагу, чувства и хладнокровность, холод и тепло, смех и плач, полёт и падение, жизнь и смерть, ненависть и любовь. На тонкой грани, которую легко переступить, но ещё легче не заметить. На тонкой грани, с которой легко упасть и на которой трудно удержаться….

Музыка дошла до своей эпопеи, ритм был невозможный. С него легко было сбиться и ещё легче удержаться. Внезапно он оборвался, мы застыли, словно остановленные заклятьем. Вокруг метались рваные всполохи от костра, а в чёрном небе переливались алмазы безучастных звёзд. Вместо мотива, в ушах шумела кровь, тишину разрывал бешеный стук двух сердец, выпущенные стихии никак не хотели успокаиваться и выглядывали из наших глаз. Дроу смотрел на меня своими чёрными глазами, и я в них просто тонула, как в глубоком омуте. Его руки обжигали кожу словно огнём.

Прозвучал последний аккорд, мелодичный голос пропел последние слова песни. Это словно разбудило меня. И тут я поняла, что произошло, а когда поняла….