Виктория Абзалова - Убить дракона

Справа горная речка низвергалась небольшим водопадом в озерцо, по форме похожее на подкову. Зев пещеры, широкий и низкий, напоминавший оскалившийся в ухмылке рот, обозначился темным провалом слева. Между ними была небольшая каменистая площадка, устланная снегом.

Наир долго соскребала в кучку всю свою храбрость, прежде чем войти, но это оказалось напрасным: все, что она обнаружила — это кострище, остывшее и застарелое, как шрам…

Она прождала его до вечера, так что вернулась в Храм уже ночью. Ее поведение ни у кого тревоги не вызвало, — все в когтях дракона, читалось в лицах слуг. Скай так и не появлялся.

Метаясь в одиночестве по огромному ложу, Наир думала о том, — что если он исчез действительно на годы… Почему это не радует ее? Нет! Скай вернется! Должен вернуться! А если нет — она будет ждать его в пещере…

И она ждала. Ждала долго. Уже безнадежно. Просто ждала, потому что больше ничего не оставалось — только ждать его… Она знала наизусть каждый выступ на стенах пещеры. Пила из этого озера. Бродила, пытаясь отыскать в скалах подобие новой тропы…

Неужели все проходили сквозь эту бездну безысходности, ища путь дальше?..

Нет, поняла Наир. К дракону приходят не самые отчаянные и не самые отчаявшиеся, — но те, кто уже знают, что смысл есть всегда, но еще не могут постичь его сами…

Я — ничего не знаю уже… Я — открыта… Приди же ко мне! — звала Наир, застывая во тьме и холоде, — Теперь я знаю, о чем спрошу тебя…

Она начала исследовать скалы — и обнаружила место, вполне пригодное для подъема.

Она карабкалась вверх, цепляясь за равнодушный камень, не будучи уверенной, что у нее получится спуститься. И — поднявшись на очередной выступ, обнаружила еще более крохотный уступ. Там опять начиналась тропа…

В тот раз Наир вернулась. Вернулась в Храм. Привела себя в порядок, оделась подходящим по ее мнению способом, захватила припасы и поднялась снова…

Можно ли потерять то, чего не имеешь?

И долговечнейший, и тот, кому умирать еще рано — теряют одинаково…

Ведь настоящее — единственно. И только его они и могут лишиться.

Потому что только его и имеют…

…Дракон полулежал на камнях, как будто вообще не замечая холода, и уютно устроив подбородок на переплетенные руки. Он смотрел на закат…

Смотрел ли?

Наир не была уверена, что он что-либо видит.

— Подходи, не бойся. Ты не обеспокоила меня, — внезапно обратился дракон к замершей в нерешительности девушке, не отрываясь от созерцания пылающего неба.

Как будто они прервали беседу минуту назад. Как будто он знал, что она придет…

— О чем ты думаешь сейчас? — вдруг вырвалось у Наир.

— Хм… — дракон прикрыл веки и неожиданно признался, — Я думаю о том, как прекрасен мир… И этот закат… Какой изумительный цвет приобрело небо, как причудливо переплелись, таящиеся в скалах тени…

Наир изумленно смотрела на дракона: она не знала, чего ждала от него, но вряд ли чего-то подобного!

— Я думаю о том, что делает этот миг — прекрасным… — продолжал между тем Скай, — Красота абсолютна: она существует, как мир — не зависимо от нас… Независимо, смотрят ли на нее чьи-то глаза, способны ли они осознать то, что видят… И все же, глаза — это призма: если некому увидеть, то и красота — не познана. А значит — не существует. Но что значит познание? Мы чувствуем прекрасное сердцем — именно оно отзывается на зов… Она невыразима, необъяснима, непередаваема — ее можно лишь ощутить… Но вместе с тем, это лишь понятие, которым оперируют в рассуждениях: а значит, оно — логично… И значит красота — это разум: ведь удается же вам вписать ее в некие каноны и сечения.

Я думаю о том, как мимолетна истинная красота. Она угасает уже сейчас, пока мы еще видим ее… Каждое безмерно малое мгновение — отлично от других. И то, что придет на смену существующему — будет иным, но не менее прекрасным… Все меняется: что-то уходит безвозвратно, а что-то появляется, что бы уйти в свой черед… Ни одно мгновение из ушедших — не вернется назад. И за то время, что ты здесь — облака перешли дальше, солнце опустилось, небо сменило оттенок… И даже через множество лет — это не повторится. И так и должно быть — нет ничего вечного, неизменного. Даже звезды гаснут… Но ведь что-то всегда рождается в замен. И я думаю, что красота вечна: ведь каждое из этих новых мгновений, как и каждый из лучей солнца — прекрасен. По-своему… Это движение и есть — Вечность.

Дракон умолк, и полностью растворившаяся в его голосе Наир, вздрогнула и очнулась. Великолепный, величественный, волшебный закат уже почти догорел, но ей показалось, что Скай и дальше собирается так же сидеть, созерцая потоки времени.

Дракон…

Наир скрутила себя в узел, идя к нему: вот уж действительно духу… несущему в себе нечто особенное, чем люди и придуманные ими боги…

— Если вы так цените жизнь и красоту, то зачем убиваете друг друга? И нас…

— Разве я только что не объяснил тебе, девочка, что смерти — нет? Смерть — лишь иллюзия, последняя граница, которую способен воспринять разум… Каждую секунду нашей жизни — мы меняемся, умирая и не сознавая того… И снова рождаемся, что бы умереть… Жизнь и смерть — одно, тем более прекрасное, что так неуловимо!

— Но зачем убивать?!

— Что бы жить… И потом, ты не думала, что не ценя смерти — мы не ценим и жизни?

Ты плохо слушала, девочка…

Наир бесстрашно подошла к краю пропасти. Жить — остро ощущая каждый миг: его приход и утрату, перерождение в следующий — да, именно это наверное и значит жить! Но — так жить можно лишь на пороге смерти, зная о ее скорой неотвратимой неизбежности, иначе страсть притупляется…

— Но ведь это все равно, что вечно сгорать в пламени!!! В чем смысл?

— Смысл? В чем смысл ветра? В чем смысл скал? В чем смысл мира? В том — что он есть…

Уже стемнело, и Наир едва различала дракона. Почему-то ей казалось, что он улыбается, объясняя очевидное несмышленому ребенку, хотя знала, что Скай никогда не улыбается…

Скай… Прости… Я не сумела понять не только ответ, но даже — сумела ли задать тебе тот самый, сокровенный вопрос…

Я смотрел на нее, застывшую над обрывом, и думал…

Есть особая прелесть в суетности мира… В его непрерывном кипении.

В огромном полотне, в котором сплетаются все цвета, уравновешивая друг друга…

Можно погрузиться в него, растворяя себя… Можно созерцать, как картину, написанную причудливыми красками… Но рано или поздно — все краски сливаются в одну: как слепит россыпь драгоценных камней.

Что бы познать все грани, убедиться в чистоте воды — бриллиант должен быть отделен.

Выставлен на границу света и тьмы…

Туда, где нет ничего лишнего…