Константин Бояндин - Пари

Впервые Таминад обращает на него внимание.

— Певец превзошел самого себя, Меллход, — говорит он и Меллход с трудом поднимается с колен, тщетно стараясь разогнуть скрюченные пальцы. — Он прочел в твоих глазах то же, что и я — и сказал всем об этом.

— Ты нарушаешь свое собственное слово! — выдавливает из себя Меллход, поднимаясь на негнущиеся ноги. — Ты давал клятву!

— Вовсе не я, — Таминад поворачивается к князю лицом. — Тебе не приходило в голову, князь, что нас питает? Почему мы так сильны и живем дольше всех смертных? Откуда мы берем силу?

Князь смотрит на него с ненавистью и страхом.

— Легенды, предания, все, что вы знаете о нас — вот что нас кормит. Певец создал еще одно предание. Хочешь услышать его конец?

Неожиданно гул ярмарки вновь накатывает на Меллхода, но среди шума он различает звуки лютни и слова песни.

За жадность свою стал Меллход, в назиданье потомкам, Отвратительным чудищем, жадным до вида сокровищ.

До поры разоряющим страны, обращающим в пепел жилища…

— Там поется еще много интересного, Меллход, — спокойно сказал Таминад и первый луч солнца осветил его спину. — Ты попал в историю, князь

— судя по всему, твои соотечественники не очень-то тебя жалуют, коли так с тобой обошлись.

— Ты… все равно… бессилен передо мной, — проскрежетал Меллход, тяжело приподнимаясь на чудовищно разросшихся руках. Его крылья скрежещут где-то над его спиной — вот-вот сможет взлететь!

— Разумеется, — отвечает Таминад и контуры его фигуры озаряются ослепительным свечением. — Если только люди не дадут тебе другого имени.

И исчезает.