Тэд Уильямс - Скала прощания

Еще одно черное пятно возникло в бушующем пламени, пониже пустых глазниц. Раздался бескровный смех. Ощущая физическую дурноту, Саймон отчаянно пытался вырваться, бежать, он уже раньше видел эту жуткую маску.

Красная Рука! Он хотел крикнуть это, но от страха у него вырвалось из онемевшей глотки только свистящее дыхание.

Ликимейя выступила вперед, рядом с ней был ее муж. Они пытались оградить Амерасу. Она подняла руку перед Лампой и тем огненным видением, что было в ней. Ее окружало серебристое сияние.

— Уходи к своей усохшей хозяйке и мертвому хозяину, Порченый, — вскричала она. — Ты больше не один из нас.

Пламенное видение снова захохотало.

— Нет. Нас больше, гораздо больше! Красная Рука и его хозяин стали сильнее. Все должно пасть перед тенью Короля Бурь. Те, кто предал нас, будут визжать во тьме.

— Здесь ты не властен! — воскликнул Шима'Онари, схватив за поднятую руку свою жену. Свечение вокруг них усилилось, пока серебристый лунный свет не охватил и огненное лицо. — Тебе недоступно это место! Уходи на свою холодную гору к своей черной пустоте!

— Вы же не понимаете! — кричало видение. — Мы, которые когда-то жили, вернулись из Небытия! Мы стали сильнее! Сильнее!

Пока эхо этого гулкого голоса разносилось по Ясире, перекатывая разгневанные и встревоженные крики ситхи, это создание в Туманной лампе вдруг вырвалось наружу, обратившись в огромный огненный столб, его бесформенная голова откинулась назад в громовом крике. Оно широко раскинуло пылающие руки, как бы пытаясь заключить всех в свои крушащие и обжигающие объятия.

Вспыхнули горячие, как солнце, огни и рванулись вверх, так что приникшие к шелковым нитям бабочки вспыхивали и горели. Миллионы их одновременно взвились в воздух — огромным облаком огня и дымящихся крыльев. Сгорая, они хлопьями пепла падали на кричащих ситхи и крошились на куски, опускаясь на ствол гигантского ясеня. В Ясире воцарился хаос, она оказалась в полной мгле, расцвеченной кружащимися и крутящимися искрами.

Видение в середине костра хохотало и полыхало, но не давало света. Напротив, казалось, оно всасывало в себя свет, отчего становилось шире и выше. Дикий свившийся воедино клубок тел прыгал вокруг него, головы и руки возмущенных ситхи казались черными силуэтами на его фоне.

Саймон в панике огляделся: Джирики не было.

Еще один звук прорвался сквозь хаос, пока не сравнялся с ужасным хохотом Красной Руки. Это был надрывный лай охотничьей своры.

Орда бледных теней наводнила Ясиру. Белые гончие вдруг оказались повсюду, их узкие глазки отражали адский огонь того, что было в центре зала, их разинутые красные пасти рявкали и скулили.

— Руакха, руакха, зидайя! — Саймон услыхал голос Джирики где-то рядом. — Тси э-иси-ха ас-Шао Иригу!

Саймон застонал, отчаянно пытаясь найти какое-нибудь оружие. Гибкая белая тень проскочила мимо, что-то зажав в мокрой пасти.

Джингизу!

Саймона обожгло воспоминание: как будто пламя снаружи зажгло пламя изнутри — вспышка воспоминания осветила картину: черные глубины под Хейхолтом — видение трагедии и призрачного огня.

Джингизу. Сердцевина всей печали.

Неистовство вокруг приобретало все более дикий характер: тысячи глоток вопили в темноте, усыпанной искрами, груды размахивающих конечностей и обезумевших глаз и сводящий с ума вой собачьей своры. Саймон попытался удержаться на ногах, но снова бросился на землю. Отважные ситхи разыскали свои луки: дымный воздух пронизывали стрелы, как мелькающие полоски света.

Собака, шатаясь, подошла к Саймону и рухнула на землю возле его ног, пронзенная стрелой с голубым оперением. Саймон с отвращением отполз от трупа, чувствуя под пальцами траву и пергаментный пепел сгоревших бабочек. Его рука наткнулась на камень, он поднял его и зажал в руке. Он полз вперед, как слепой крот, туда, где жар и шум были сильнее, движимый необъяснимым чувством, не в силах отделаться от ощущения, что все это он уже переживал во сне — видение призрачных фигур, которые в страшной панике убегают из дома, гибнущего в огне.

Огромный пес, крупнее которого Саймону никогда не доводилось видеть, прижал Шима'Онари к стволу огромного ясеня, так что повелитель ситхи уперся спиной в тлеющую кору. Одежда Шима'Онари почернела и тоже дымилась. Безоружный, отец Джирики удерживал голыми руками массивную голову пса, пытаясь отстранить клацающие челюсти от своего лица. Странные огни мелькали возле них, голубые и ярко-красные.

Недалеко от того места, где боролся его отец, Джирики и несколько других окружили вопящую огненную фигуру. Принц был маленьким силуэтом перед ревущим чудовищем — Красной Рукой. Меч Джирики Индрейу казался сгустком тени, противостоящим огненному столбу.

Саймон нагнулся и пополз вперед, все еще стремясь попасть в центр Ясиры. Шум был оглушительным. Его толкали, некоторые ситхи мчались на помощь Джирики, другие носились как безумные с горящими волосами и пылающей одеждой.

Неожиданный удар бросил Саймона на траву. Одна из собак набросилась на него, ее мертвенная морда рванулась к его горлу, тупые когти царапали его, когда он отчаянно пытался вырваться из-под навалившейся туши. Он вслепую шарил руками, пока не нащупал выпавший камень, затем ударил собаку по голове. Она взвизгнула и вцепилась зубами в его рубашку, задев плечо, когда тянулась к горлу. Он снова нанес удар, попытался освободить руку, затем снова ударил. Собака обмякла и соскользнула с его груди. Саймон перекатился и отбросил мертвое тело.

Внезапно, перекрывая весь остальной шум, по Ясире пронесся пронзительный вопль, вслед за которым взвыл зимний ветер — ледяной порыв пронзил его насквозь. Раздутая этим порывом огненная фигура в центре на миг увеличилась, затем сжалась, плеснув вверх пламя. Раздался громоподобный звук, потом Саймон почувствовал сильный хлопок в ушах, когда чудовище Красная Рука рассыпалось дождем шипящих искр. Еще один порыв ветра бросил Саймона и многих других ничком на землю, когда воздух рванулся заполнить пустоту, возникшую на месте огненного столба. После этого странная тишина опустилась на Ясиру.

Оглушенный, Саймон лежал на спине, глядя наверх. Постепенно вернулись естественные оттенки сумерек, просвечивая через верхушку мощного дерева, чьи ветви теперь не были усеяны живыми бабочками, а хранили лишь их обгоревшие останки.

Саймон со стоном поднялся на дрожащие ноги. Повсюду вокруг него обитатели Джао э-Тинукай беспорядочно топтались, не в силах прийти в себя от пережитого. Те ситхи, которым удалось найти луки и копья, приканчивали оставшихся собак.

Неужели этот страшный вопль был предсмертным криком жуткого огненного создания? Удалось ли Джирики и другим уничтожить его? Он уставился на мутный сумрак в центре зала, пытаясь рассмотреть, кто стоит у Туманной лампы. Он прищурился и шагнул вперед. Там была Амерасу… и кто-то еще. Саймон почувствовал, как дрогнуло сердце..