Макс Фрай - Энциклопедия мифов. Подлинная история Макса Фрая, автора и персонажа. Том 1. А-К

Ну, почти всякий раз…

Место его действия всегда на земле, в мире людей.

Стараниями новых друзей я как-то ухитрился выправить паспорт для заграничных путешествий и в августе уехал в Прагу, лучший из городов, куда можно было попасть без въездной визы, и вообще лучший из городов – это я понял примерно через полчаса после прибытия.

Добрался пешком до центральной части города, распахнул рот и соляным столбом застыл на углу Железной и Камзиковой улиц. Так и стоял, пока не вспомнил, что где-то тут, на Железной, расположена гостиница, в которой я собирался остановиться по настоятельной рекомендации опытной путешественницы Раисы. Хорош он был или плох, я так и не понял, поскольку появлялся там лишь за полночь, чтобы проспать несколько часов и убежать, не дожидаясь обильного континентального завтрака, достоинства которого мне еженощно расписывал старенький ночной портье, потрясенный моей демонстративной аскезой.

Целыми днями я, как одержимый, кружил по старой Праге, вечера проводил на летних верандах кафе, а по ночам прятался от добродушных сувенирных Големов в ветвях ивы, растущей на берегу Влтавы. Сидел там с блаженной улыбкой, кидал в воду мелкие камешки, молчал и не желал для себя иной участи.

Я не столько гулял, сколько блуждал . Многочисленные карты Праги (я с маниакальной одержимостью неофита покупал их примерно по две-три штуки в день) служили скорее первобытными талисманами, придававшими мне некоторую уверенность в себе, чем путеводителями. Я то и дело забредал в переулки, которые, по моему разумению, должны бы находиться на другом берегу. Проскакивал повороты, ведущие к центральной площади, не найти которую, теоретически говоря, невозможно, а вот я обнаружил ее лишь за день до отъезда. Именно в этом, – казалось мне в те дни, – и заключается таинственное предназначение всякого настоящего волшебства: сбивать нас с пути, кружить голову, превращать надежные путеводители в бессмысленные сувениры.

Потому что нет зрелища печальнее, чем уверенный в себе пешеход, из года в год снующий по хорошо изученному маршруту: туда-сюда, туда-сюда… Не «венец природы», а маршрутный троллейбус какой-то, прости господи! Именно тогда я начал понимать, как мне повезло: по крайней мере, я бреду наугад, «туда, не знаю куда», и ждет меня там «неведомо что» – все как в сказке, читайте Проппа, граждане масоны-розенкрейцеры, и будет вам счастье.

Или его пластиковая имитация.

Прага стала для меня именно пространством волшебной сказки, колдовским городом, важной, хоть и случайной остановкой в моей экспедиции «не знаю куда». Здесь я учился не бояться смерти. Здесь я вдруг ощутил себя развеянным ветрами, а потому начал бормотать наизусть разрозненные обрывки из Гарсия Лорки:

В Праге перспектива стать флюгером совершенно не пугала, скорее уж наоборот – обнадеживала. Призраки, которые бродят по ночным улицам Праги, – думал я, – счастливчики, какими бы драматическими подробностями ни изобиловало их посмертное бытие. Если (вполне в духе каббалистической традиции) считать мир, в котором мы живем, беспорядочными черновиками бога, то Прага – удачный абзац, который будет без изменений переписан в окончательный вариант Книги.

Этот город, – говорил я себе, – больше чем реальность, но меньше чем сон, потому что это – чужой сон, улыбка Альмутасима, свет в середине тоннеля, до конца которого еще никто не добирался живым.

Нечего и говорить, что я был счастлив, нелеп и – в кои-то веки – абсолютно спокоен.

В последний свой пражский вечер я отправился на берег Влтавы и, укрывшись от сторонних глаз в светлом сумраке ивовых ветвей, подписал мирный договор с судьбой. Она взяла на себя обязательство ни при каких условиях не возвращать меня в тесную тюремную камеру повседневного существования. Я же, в свою очередь, пообещал не ныть, не жаловаться, не сожалеть о безмятежном и относительно безопасном, но скучном прошлом. И вообще начать новую жизнь. Чем скорее, тем лучше. Хорошо бы прямо сейчас.

А почему бы и нет?

Часом позже, устроившись за столиком итальянского ресторана, я составил краткий список своих метафизических приобретений, воспользовавшись плотной розовой салфеткой с резными краями. Пронумеровал, наглядности ради. Получилось весьма внушительно:

1. Я совершенно точно знаю, что, кроме этого мира, есть еще и другие, сбывшиеся и несбывшиеся, в общем, всякие.

2. Я знаю как минимум одну дорогу в Нижний Город (улица Маяковского).

3. Я знаю как минимум одно волшебное место в Москве (Остаповский проезд).

4. Я собственными глазами видел город в горах из окна поезда, который ехал там, где ни гор, ни городов быть не может.

5. Я общался с демонами, домовыми и прочей мистической хренью, и все они вели себя вменяемо и вполне дружелюбно.

6. Я могу гадать на книжках (возможно, не только) и всегда получать правильный (?) результат.

7. Я умею быстро и эффективно менять судьбу .

8. Иногда мне снятся (?) сны (?), и я точно знаю, что они не менее реальны и значительны, чем все остальное.

9. Я могу узнать все про человека, которого сфотографирую, а он ничего не заметит.

10. Мне сообщили, что я родился под покровительством звездной туманности Форамен, которая сулит чудесные превращения и прочий кайф.

11. Там же, тогда же мне сказали, что некий бессмертный (?) напоил меня своей кровью и якобы это «противоядие». От чего? От смерти? Непонятно, но звучит заманчиво.

12. Скорее всего, я нашел хитрый способ обезвредить своего выдуманного двойника, объявив его покойником (???).

13. Кажется, мне назначили свидание на Лестнице в Небо в 1995 году. Осталось выяснить: есть ли где-нибудь место с таким названием (клуб, ресторан, магазин) или это метафора?

14. Если мне будет очень страшно соваться в какую-нибудь мистическую жопу, я могу вспомнить, что там меня (наверное?) ждет Маша.

15. Когда мне совсем хреново, обязательно случается что-нибудь хорошее, как в американском фильме с хэппи-эндом.

(И еще всякое-разное, по мелочам.)

– Так какого черта?! – возмущенно спрашиваю себя, просматривая список. – Почему ты почти не пользуешься этими невероятными возможностями: здесь, сейчас, среди людей, которых так легко и приятно ставить на уши при помощи доступных тебе фокусов? Вместо того чтобы развлекаться, сидишь и скулишь: то тебе не так, это тебе стремно, тут тебе непонятно, там тебе в коленках жмет, и вообще страшно…

Он не делает людям зла, но любит пугать человека, кидает в него с печки камешки.

То-то и оно, что страшно.

Мои глаза близоруки, а у страха они, как известно, велики. Вот и получается, что он, лупоглазый, вечно навязывается в поводыри, волочит меня за руку вперед, по дорожке, утоптанной миллиардами моих предшественников. Бормочет предупредительно: туда не смотри, сюда не сворачивай, здесь опасно, и там опасно, везде опасно, безопасный путь знаю только я, а потому поспешай за мною, не рыпаясь, ежели желаешь мирно умереть в своей постельке от старческой немощи, в возрасте восьмидесяти пяти – оцени мою щедрость! – лет.