Михаил Кликин - Малыш и Буйвол

Буйвол перекинул нож в левую руку, освободившейся правой вырвал меч из земли.

Псы вылетели на открытое освещенное место и вдруг растерялись – повсюду следы, все измято, истоптано, истерзано, запах добычи мешается с запахом дыма, в опасной близости трепещет дикое пламя, скачут тени.

Малыш, стоя на коленях, прятался в траве. В землю перед ним были воткнуты стрелы.

– Я здесь! – крикнул он Буйволу и спустил тетиву.

Черный пес, визжа, клубком покатился по земле, пытаясь выкусить стрелу из бока.

Буйвол замешкался, не видя товарища, не зная, что делать дальше.

Еще одна стрела вылетела из травы, ударила несущегося пса в грудь, сбила с ног, швырнула в огонь.

– Осторожно! – крикнул Малыш.

Буйвол отскочил. Два пса, кинувшиеся на него, сшиблись в воздухе. И тотчас один заскулил, получив стрелу, упал на брюхо, пополз в сторону, роняя из пасти алую пенящуюся слюну. Другого пса рассек мечом Буйвол.

Мелькнули на фоне звезд стремительные силуэты. Ночные Охотники, увидев зарево, услышав визг подстреленных собак, поняли, что не все идет согласно их плану, пришпорили коней. Сверкнула устремленная в небо сталь – длинные кривые сабли с утяжеленными носами – страшное оружие, созданное специально для рубки с седла.

Подраненный пес кинулся на Буйвола, вцепился в руку с мечом, повис, дергаясь, мотаясь, не давая шагу ступить. Воин всадил нож псу в ребра, повернул лезвие в ране, выдернул. Несколько раз ударил рукоятью по блестящему мокрому носу, разжал ослабевшую пасть, высвободил прокушенную руку.

– В траву! – крикнул Малыш.

Черные всадники на черных конях вымахнули на освещенный пятачок. И тут же один выронил саблю, скорчился в седле, захрипел. Остальные подняли коней на дыбы, прильнули к их шеям, закружились на месте, топча огонь, озираясь. Заметили, откуда вновь вылетела стрела, пришпорили коней, не обращая внимания на упавшего товарища, рассыпались цепью, понеслись точно к месту, где прятался Малыш.

Но тут в стороне поднялся из травы Буйвол, широко замахнувшись, с силой метнул нож в ближайшего наездника, убедился, что попал и тотчас исчез.

Лошади, роняя пену с удил, снова поднялись на дыбы. Всадники, кажется, растерялись. Они уже поняли, что их специально заманили сюда, на эту вытоптанную площадку посреди бескрайней степи. Ночные Охотники – они впервые почувствовали себя дичью.

Совсем близко шевельнулись макушки ковыля, щелкнула тетива. Сползло с седла безжизненное тело со стрелой, засевшей в горле. Кривая сабля воткнулась в землю рядом с мертвым хозяином. Освободившийся конь, наклонив голову, мягкими губами сощипнул сладкие цветки клевера, пахнущие соленой кровью.

Позади сгрудившихся всадников выросла широкоплечая фигура, метнулась вперед, согнувшись. Сверкнула сталь, врубилась, сочно чавкнув, в живую плоть. И еще один наездник упал на землю. А сгорбленная тень, уклонившись от неверного сабельного удара, скрылась в траве.

И тут же с противоположной стороны вновь вылетела из тьмы стрела, ударила одного из Ночных Охотников в спину, под лопатку.

И остальные не выдержали – развернули коней, съежились в седлах, боясь получить стрелу вдогонку – страшную стрелу, не знающую промаха, – поскакали прочь во весь опор, чувствуя, как новое, неизведанное ранее чувство застилает разум и холодит сердце – паника! Их осталось совсем немного – четыре человека во всем черном на черных конях.

Охотники за людьми.

Ночные Охотники.

Где-то в степи завывала раненая собака, обреченная на одинокую смерть…

Когда все стихло, и стало ясно, что враги сбежали, из травы поднялся Малыш. На другой стороне вытоптанного плацдарма вышел на открытое место Буйвол.

– Получилось, – сказал Буйвол.

– А я что говорил! – усмехнулся Малыш.

– И лошадей нам теперь можно не покупать.

– Если бы захотели, приобрели бы и свору отличных псов.

– Вот уж нет… – Буйвол, убрав меч, ощупывал прокушенную руку. – Никогда не умел ладить с собаками.

– А мне показалось, что у тебя отлично получилось…

Они неслись по степи, обгоняя ветер. Куда – сами не знали.

Дробно стучали копыта. Стонал упругий воздух.

Где дороги? В какой стороне Старый Город?

Кругом только волнующаяся равнина и затянутое серой дымкой небо с мутным пятном на месте солнца.

– Надо вернуться! – прокричал Малыш.

– Что? – не расслышал Буйвол.

– Надо возвращаться назад! Выходить на знакомую дорогу!

– Потеряем время!

– Зато не помрем от жажды посреди степи!

– На дороге нас наверняка поджидают!

– Пускай! Да с такими-то конями! Никто глазом моргнуть не успеет – мы мимо проскачем! Попробуй-ка, поймай!..

Небо дышало жаром. Пыль окутала горизонт.

Два всадника, развернув черных коней, мчались навстречу ветру, и от ударов копыт гудела и вздрагивала земля…

Дорога – все равно, что река. Она начинается в неизвестности, и в неизвестность же уходит. Она течет мимо и несет с собой маленькие частички чужих жизней, а иногда даже что-то выбрасывает на берег. Кому-то, возможно, покажется, что это обычный ни на что не годный мусор. Но Отшир твердо знал, что в этом мире ничего бесполезного не бывает.

Когда вместе с неродившимся ребенком умерла его жена, он проклял все, и решил, что теперь ему незачем жить. Но всевидящие соседи вовремя вынули его из петли и, чтобы излечить его тело и душу, позвали старого монаха-отшельника, живущего в землянке за околицей. Седой грязный старик молчал целых два дня. Он сидел рядом с больным, сложив руки на коленях, и ничего не делал. Он не ел, не пил, не двигался. Он не спал – днем и ночью старый монах смотрел на Отшира. А потом вдруг сказал:

– Спрашивай.

И Отшира прорвало. Он плакал, он рыдал, он выл. И спрашивал, спрашивал, спрашивал:

– Почему!?

Он любил свою жену. Почему она умерла?

Они так ждали ребенка. Они гадали, кто это будет: мальчик или девочка. Они вместе слушали, как он шевелится в тугом животе. Они придумывали, как его назовут, решали, кого позвать на праздник.

Так почему он не родился?

Он не мог жить без них, без жены и ребенка. Один на всем свете. Бесконечно одинокий и несчастный.

Так зачем его спасли? Почему не дали умереть?

Разве есть ответы на эти вопросы?

– Это жизнь, – сказал старый отшельник. – Она не принадлежит тебе, и ты не в праве ею распоряжаться. Только боги управляют людьми. И каждый человек нужен богу. Даже неродившийся ребенок. Не спрашивай меня зачем. Я не знаю. Только бог может ответить тебе.

– Бог? Что ж, я спрошу у него…

Отшир отправился в храм многорукого бога Хроаота. Он требовал ответа, и не получил его. Потом он посетил монастырь рогатого Геотраса. Но и этот бог не отозвался на яростные призывы человека. Много святых мест повидал Отшир, прежде чем улеглась его боль, и угас гнев. И только тогда боги стали ему отвечать. Да, он слышал их голоса. Он говорил с ними. Он понимал их.