Михаил Кликин - Малыш и Буйвол

– Мы умрем здесь от голода и жажды, – сказал Малыш.

– Если мы умрем, значит Локайох ничего не получит, – сказал Буйвол, полушутя, полусерьезно. – Меня это устраивает.

– А мне не хочется погибать из-за чужого упрямства.

– А ты считай, что погиб за дружбу.

– Что ж, это может быть утешением…

Ночь опустилась быстро. Только что было еще светло – и вдруг мрак потек отовсюду, затопляя лес. Огонь словно беззвучно закашлялся, поперхнулся – языки пламени опали, дым прижался к земле.

– Нам обязательно надо сегодня отдохнуть, – сказал Буйвол, вынимая меч из ножен и устраивая его на коленях. – Попытайся заснуть, я посторожу. Потом сменимся.

– Знаешь, – Малыш смотрел, как появляются в темноте светляки призрачных глаз, – а я уже начинаю привыкать к этому месту. Эти звуки. Видения. Пожалуй, это даже интересно.

– Неужели будешь жалеть, если мы выберемся отсюда?

– Жалеть не буду. Но, кто знает, может когда-нибудь захочу сюда вернуться.

Непроглядная тьма. Поверху – светящееся, но не освещающее марево неба. Неба ли?

Глаза. Рассыпи парных искр – то замрут, то сдвинутся с места. А то и вовсе пропадут. И появятся потом в другом месте. За спиной. Не уследить. Глаза ли?

Смех. Совсем рядом. Тихий. Словно бы детский. Мечется вокруг костра, не пересекая границу света. Смех ли?

Жутко.

Буйвол посмотрел на спящего друга.

Как можно здесь спать?

Это место – словно частичка другого мира. Здесь все чужое, и оттого пугающее, отвратительное.

Заколдованный лес. Ведьмина ловушка.

Кабан не свернет с тропы и попадет точно в капкан…

Свернуть необходимо.

Капкан надо обойти.

А для этого надо знать, где он стоит.

Кто его поставил – известно.

Бог. Локайох.

«…Вы его слуги, и он с вашей помощью получит Артефакт…»

Чьи это слова?.. Того монаха, что говорил с ними в таверне. Была буря. Дождь и град. А в таверне было тепло. Была еда. И пиво. Много еды. Сколько угодно пива…

«…Вспомни обо мне, когда камни окажутся в храме Локайоха…»

Камни в храме. Как там очутился тот, последний? Во сне было что-то… Что-то смутное… Какие-то образы… Знание…

Синий камень на груде рыбы. Туман. Тянущаяся к камню рука. Чужие мысли о новой лодке, о парусе. О монахе.

Мысли бедного рыбака.

А вокруг мгла. И серая тень, которую не видно, но которая совсем рядом. Ходит кругами. Бормочет. Насмехается.

Серая тень знает каждый шаг каждого человека. И всякая вещь служит серой тени.

Значит человек – такая же вещь.

Кукла. Марионетка. Камень на клетчатой доске.

Жизни человеческие – игры богов.

Его жизнь – ходы по клеткам. Рождение – первый ход.

Гибель отца на лесосеке, болезнь матери – это тоже ходы?

Нужда, болезнь, горе, смерть – боги дергают за веревочки. Боги двигают кукол. Богам нужна власть, им необходим Исполнитель Желаний.

Смерть – ход последний. Камень снят с доски. Он больше не нужен.

Или же нужна сама смерть.

Нужна была смерть матери, и смерть отца, чтобы сдвинуть его с места.

Богу нужна была их смерть. И поэтому они умерли…

Буйвол вдруг понял, что спит. Он попытался проснуться, попробовал двинуть рукой – невозможно. Глаза его были открыты, он видел ночь, и костер, и Малыша, и меч на своих коленях. Но он оцепенел. Он был скован, связан.

А через мгновение ночь расступилась, словно откинулся полог черной шторы. Открылся слепящий свет, и вышел из него темный сгорбленный силуэт – старуха, опирающаяся на клюку.

– Твои вопросы ничего не изменят, – безо всяких предисловий твердо сказал дребезжащий старческий голос. – Но если ты хочешь видеть меня, приходи. Большие камни, растущие из земли, приведут тебя ко мне. Холодной стороной они показывают верную дорогу.

Силуэт отступил назад, растворился в сиянии. Сомкнулась тьма.

И Буйвол потерял сознание.

Утром их разбудил птичий щебет. Они лежали, боясь открыть глаза.

– Слышишь? – тихонько спросил Буйвол, догадываясь, что друг тоже не спит.

– Это морок, – прошептал Малыш.

– Это знак. Сегодня мы отсюда выйдем.

Скептическое молчание.

– Почему ты меня не разбудил ночью?

– Я… я заснул.

Они вместе открыли глаза.

Кругом все то же – голый лес, берелом, грибы, лишайник и плесень.

И, конечно же, никаких птиц.

Костер, судя по всему, погас давно.

– Заснул? – переспросил Малыш. – Но мы же могли больше не проснуться!

– Здесь нет ничего опасного, – попытался оправдаться Буйвол.

– Ты говорил, что связанная ведьма утопила десяток Ночных Охотников! А теперь утверждаешь, что тут нет ничего опасного!

– Она их не утопила… наверное… Они просто пропали.

– Вот и мы бы… Просто пропали.

– Я видел ее, – вдруг признался Буйвол, хотя сперва ничего не хотел говорить другу, поскольку не был уверен, что именно ему привиделось ночью. – Она объяснила, как нам выйти из леса. А потом я заснул. Словно провалился.

– Она была здесь?

– Не знаю… Не знаю… Но я ее видел.

– И что же именно она тебе сказала?

– Валуны покажут нам дорогу…

Товарищи допили воду – Буйвол, запрокинув голову, долго дожидался, пока вызреет на краю фляги последняя капля и отвалится в подставленный рот. Смолкла птичья песня, вернулись бестелесные звуки, ставшие уже привычными, – шорохи, шепотки и далекая музыка.

Разбросав ногами остывшие угли и в последний раз окинув взглядом свое пристанище, друзья тронулись в путь.

Они шли, ориентируясь по старым зарубкам, узнавая приметные места: два дерева, сплетшиеся стволами; круг поганок, в центре которого ком плесени, похожий на череп; замшелая коряга, напоминающая вставшего на дыбы медведя.

Как назло камней не было видно. Вроде бы раньше они то и дело попадались на пути – макушки огромных, вросших в землю валунов. Теперь же они словно специально попрятались.

– Вроде бы здесь был один, – бормотал Буйвол.

– Не знаю, – Малыш осматривался. – Не помню.

– Где-то рядом должен быть.

– Я как-то не обращал на них внимания.

– Это морок.

– Ведьма над тобой посмеялась…

Зарубки кончились. А потом вдруг Малыш увидел их снова, по правую от себя сторону. Он остановился, огляделся, пока еще не понимая, откуда взялись тут их метки. А потом словно что-то сдвинулось в его восприятии, всё встало на свои места, и он сразу опознал место, куда они вышли – два дерева, сплетшиеся стволами, рядом упавший переломившийся ствол, пласты отслоившейся коры, клок мха, похожий на меховую шапку.

– Мы пришли назад, – сказал Малыш. Он был раздосадован настолько, что в голосе его слышалось лишь равнодушие.

Теперь и Буйвол заметил старые зарубки. Выругался устало. Прикрикнул на Малыша, привалившегося к дереву:

– Нечего стоять! Пошли в другую сторону!