Олаф Бьорн Локнит - Карающая длань

– Стол я сервировал по собственному вкусу, но напитки ты можешь выбрать сам.

– Сев… Севри… Чего? – запнулся на незнакомом слове Конан.

– Накрыл, – пояснил хозяин. – Так какой сорт вина ты предпочитаешь?

Конан немедленно вспомнил прекрасный вкус «Старого короля», и, не успел он ни слова сказать, как перед ним появились две бутыли мутно-зеленого стекла в тростниковой оплетке, с узкими горлышками, залитыми красным воском. Варвар немедленно схватил одну и, не веря своим глазам, уставился на печать с датой укупорки.

– Этого не может быть, – после долгого молчания уверенно заявил киммериец. – Пятьсот лет!

– Я постарался достать самое старое вино сорта «Старый король», – подтвердил призрак. – Это первый разлив.

Конан только благоговейно вздохнул. Призрака слегка позабавило его восхищение, и, отложив посох, он взял небольшой кусок свинины, проследив, как мясо в его руках медленно превращается в ледышку.

– Можешь начинать трапезу, а я пока буду услаждать твой слух не слишком веселым рассказом, – с грустной усмешкой произнес призрак. – Я бы присоединился к тебе, да не могу, как видишь…

Конан, все еще не расставшийся с бутылью, попросил:

– Слушай, хозяин, а кружку ты можешь сделать? Нельзя ж такую ценность из горла хлебать…

– А, извини, – на столе тут же появилась простая глиняная кружка, и Конан с некоторым трепетом сорвал печать и налил вина, изготовленного в те времена, когда еще его прадеда не было на свете. На вкус напиток был чуть более терпким, чем хранившийся у Эрхарда, и слегка отдавал плесенью, но неповторимый букет пуантенского винограда, какой встречается только у хорошо выдержанного вина, с лихвой перекрывал все недостатки.

Конан некоторое время сидел, закрыв глаза, и наслаждался ароматом, а затем сделал маленький глоток. Таким вином киммериец напиваться вовсе не собирался. Поставив кружку на стол, он потянулся к мясу, а призрак начал свое неторопливое повествование.

– Позволь наконец представиться, мой юный друг…

Конан подумал, что он уже давно не юный (четыре десятка скоро стукнет, как никак!), да и в друзья всяким ледышкам не записывался, и уже хотел было возразить, но следующие слова хозяина заставили его прикусить язык.

– Я сказал «юный», потому что мне самому насчитывается тысячи и тысячи лет, и все смертные кажутся мне молодыми, даже самые глубокие старики. Зовут меня Раваал, люди же прозвали Богом с Черным Лицом.

Что-то подобное Конан и подозревал, но поначалу ему показалось, что перед ним тень погибшего основателя культа. Однако после перемещения неизвестно куда и вина пятисотлетней давности, варвар сильно засомневался в своем первоначальном предположении. Потому он и не высказал сильного удивления, продолжая намазывать медом лепешки, как будто встречался с богами десять раз на дню.

– Неужели тебя нисколько не удивляет мысль об обеде с высшим существом? – спросил задетый за живое Раваал, который никогда не сталкивался с таким пренебрежительным отношением.

– А что тут такого особенного? – фыркнул киммериец. – Я видел за свою жизнь достаточно богов и божков, а после смерти буду целую вечность пировать с Кромом, – он подумал и добавил: – Надеюсь.

– Так это случится после твоей смерти! – настаивал Бог с Черным Лицом.

– Какая разница? – раздраженно ответил Конан. Бог почему-то напомнил ему маленького мальчика, переодевшегося привидением и очень удивившегося, что никто не испугался. – Может, я уже сейчас умер, погиб, пока сюда добирался, – с набитым ртом закончил свою мысль варвар.

– В чем-то ты прав… – задумчиво протянул Раваал.

– Насчет чего? – немедленно вскинулся киммериец, говоривший о собственной смерти в шутку.

– Да нет, ты жив, – успокоил призрак. – И обратно вернешься живым и невредимым. Если только не обожрешься, – задумчиво добавил бог, глядя, как стремительно исчезает с блюда свинина.

– Тогда ладно, – отмахнулся варвар, подвигая к себе горшочек с супом из требухи. – А обжираться тут нечем…

– Наглец! – Раваал хмыкнул, щелкнул пальцами и на столе появилось нечто отвратительное, похожее на огромную поджаренную гусеницу. Конан аккуратно отодвинул ее подальше от себя и продолжил работать ложкой. – Может, стоит сделать из тебя украшение моих покоев?

– Не стоит, – заверил киммериец, покончив с супом и протягивая руку за рыбой. – Да, кстати, ты не мог бы убрать это дерьмо? – он ткнул пальцем в гусеницу, кроме внешнего уродства еще и обладавшую на редкость мерзким запахом.

– Что убрать? Ах, извини, – Раваал снова щелкнул пальцами и смердящее блюдо исчезло. – Задумался…

Наступило безмолвие, почти тишина, нарушаемая только хрустом мощных киммерийских челюстей, обгладывающих крупную жирную форель.

Конан вкушал, Раваал молчал, рассеяно водя пальцем по столу, вычерчивая какие-то сложные узоры и полностью уйдя в глубь своей древней души. Чтобы нарушить затянувшееся молчание, Конан поинтересовался, что означает узор на ковре, который безжалостно топтали его загрубевшие подошвы. Раваал не отозвался. Конан повторил вопрос громче и настойчивее. Бог очнулся, переспросил, и, махнув рукой, начал говорить что-то о высоких материях, применяя непонятные варвару слова. Все же киммериец уловил суть – странный рисунок обозначал бесконечность.

– Хватит. Ты вроде собирался излить душу, так начинай, а то у меня и без того дел хватает, – остановил поток непонятных слов Конан. Раваал замолчал на полуслове, посмотрел на гостя взглядом, ясно говорившим: «А не превратить ли тебя во что-нибудь тихое?», но киммериец не обратил на это внимания. Он был занят составлением нового блюда из мяса, грибов и лепешек, и размышлял – полить результат медом или съесть так?

Пробормотав «О люди, люди…», Чернолицый наконец перешел к изложению своей истории:

– Так заведено Создателем, что любая высшая Сила, может существовать и творить только до того времени, пока существует хотя бы один истинно верующий в него или в нее. Если бог теряет всех поклонников, он становится тем, что можно назвать «холодным» и не может покинуть свой последний храм или место гибели своего последнего служителя. Так случилось с богами Лемурии и некоторыми богами Атлантиды.

– Значит, теперь ты того… холодный? – поинтересовался Конан, наливая себе еще одну кружку «Старого короля».

– Да, – печально подтвердил бог.

– Погоди, погоди, – варвар, казалось, что-то вспомнил. – Мы же тогда прихлопнули не всех Чернолицых, некоторые улизнули! Они что, перестали тебе служить?

– Они никогда мне не поклонялись, – покачал головой призрак. – Лишь использовали мое имя и символы для прикрытия. Пожалуйста, не задавай пока вопросов.