Олаф Бьорн Локнит - Карающая длань

– Эмерт, отдай варвару свой лук, он лучше тебя стреляет!

– Конан, отчего ж ты вампиров снежками не закидал? Талант скрывал, да?

– Эртель, как тебе там? Эй, смотрите, он даже сказать ничего не может!

Эртель наконец сел, яростно отряхиваясь, и согнул руку в неприличном жесте.

…Прошлым вечером Фрам вызвался пойти вместе с людьми. Его долго и на разные лады отговаривали, стращали возможными опасностями, но гном остался непреклонен. Откуда-то из своих бездонных сундуков он вытащил мягкую и гибкую кольчугу, сработанную из блестящего, напоминающего серебро, металла. Веллан немедленно поинтересовался, зачем гному серебряная кольчуга – от злых духов? Фрам загадочно улыбнулся в бороду и сказал, что доспехи сделаны совсем не из серебра, но на посыпавшиеся вопросы не ответил ничего.

Затем гном вооружился жуткого вида топором на длинной рукояти, выглядевшим еще страшнее памятной многим секиры Хальмуна. Ехидный Эртель тут же присоветовал хозяину пещеры прихватить с собой знаменитую «кувалдочку». Фрам слегка удивился и задал вполне разумный, но совершенно неуместный в разговоре с великим болтуном вопрос – «Для чего?»

Эртель только того и ждал. Он скорчил задумчивую физиономию и снисходительным тоном начал объяснять:

– Смотри, почтенный, своим топором ты уложишь не меньше пяти человек, а кувалдочкой отправишь в преисподнюю еще не меньше десяти… Насколько выгоднее иметь два вида оружия!

Гном, безусловно, понял, что над ним издеваются, но вроде не обиделся. Наоборот, вежливо поблагодарил Эртеля за полезный совет и попросил позволения пожать ему в благодарность руку. Не заметивший лукавых искорок в глазах гнома Эртель с гордой ухмылкой протянул ему свою пятерню. Гном легонько стиснул казавшиеся тонкими пальцы человека в своей волосатой лапе.

Эртель внезапно прекратил улыбаться, побледнел и закусил нижнюю губу, пытаясь не закричать. А закричать ему очень хотелось. Пальцы гнома, привыкшие с легкостью гнуть железные заготовки, без особого труда могли раздавить человеческие кости и держали крепко, не давая шутнику вырваться. Гном смотрел Эртелю в глаза и сжимал руку все сильнее и сильнее.

– П-пощади… – наконец выдавил непослушными губами Эртель, и Фрам разжал пальцы.

– То-то. Думай впредь, прежде чем болтать.

Шипящий Эртель тряс рукой, бормоча что-то себе под нос. После этих слов гнома он не выдержал и сорвался на крик. Поток бессвязной брани захлестнул подгорного жителя, едва не утопив.

– Ты, урод каменный! Думаешь, самый умный, да? Пошел к Нергалу в задницу, сволочь подземная! Да я… Да я… – дальше последовали такие забористые выражения, что Веллан удивленно хмыкнул, наклонился к Конану и прошептал:

– Знаешь, когда ты потерял на поляне меч, я был уверен, что слышал уже все возможные ругательства. Оказывается, я ошибался.

Конан согласно кивнул. На лице Фрама явственно читалось безмерное удивление. Когда Эртель наконец выдохся, гном с непритворным страхом огляделся:

– Слава Кователю! Я думал, горы сейчас обрушаться. От стыда…

– Эртель, ты перещеголял даже меня, – усмехнулся киммериец, пробуя пальцем остроту Рангильдора. Клинком по-прежнему можно было бриться.

– Тебя бы так! – огрызнулся Эртель. – Послушал бы я, что ты скажешь! – и он, злой как тысяча голодных демонов, отвернулся и принялся копаться в своем дорожном мешке, продолжая ругаться, но теперь уже еле слышно.

Конан довольно подумал, что теперь хоть на какое-то время Эртель угомонится. Жаль только, что это будет очень короткое время…

Действительно, насмешник дулся и молчал только до выхода из пещер. Едва лучик зимнего солнца коснулся его мрачного лица, как оно повеселело, заулыбалось, а уже спустя несколько мгновений Эртель начал подшучивать над Конаном и снова заработал снежок в лицо.

– Ну, киммериец, – прошипел Эртель, едва ему удалось вылезти из сугроба и выплюнуть попавший в рот снег. – Сейчас ты у меня получишь!

Шутник напоминал взъерошенного и мокрого, но готового броситься в драку петуха. Конан хмыкнул, с хрустом расправил плечи и поразминал кулаки.

– Неужели я удостоюсь чести сразиться с тобой, о великий? – вычурный слог стран восхода варвар усвоил еще со времен давней службы в туранской гвардии и при случае мог блеснуть.

– Чего? – недоуменно переспросил Эртель, даже переставший отряхиваться. Прислушивавшийся к перебранке Веллан откровенно захихикал. Киммериец, проклиная в душе скудоумие окружающих, загубивших такое произведение словесного искусства, рявкнул:

– Драться будешь, скотина, или нет?

– А-а, так бы сразу и сказал, – протянул Эртель. – А то – «удостоюсь чести»… Будто я не знаю, что сам ты до такого в жизни додуматься не мог.

– За это ты еще и добавку огребешь, – пообещал варвар, нагибаясь за очередной порцией снега.

– Ладно-ладно, – замахал правой рукой Эртель, явно не желавший получать «добавку». Левую руку он почему-то продолжал держать за спиной. – Не буду я с тобой драться. Я еще с ума не сошел.

– Понятно… – разочарованный киммериец отвернулся и меланхолично отряхнул снег с ладоней. Стоявший неподалеку Эрхард укоризненно посмотрел сначала на варвара, затем на племянника.

– Взрослые мужики, а как дети, честное слово, – проворчал он. – Пошли, надо еще капище осмотреть. Дел по горло!

– Хорошо, дядя, – смиренно потупился Эртель и неожиданно выбросил вперед левую руку. – Получай!

Киммериец, ожидавший подобной пакости, с легкостью увернулся, слегка отклонившись влево.

Из горла Эртеля вырвался раздраженный крик, сменившийся на вопль неподдельного ужаса. За Конаном стоял Эрхард, и его лицо было залеплено мокрым снегом. Резкими движениями сотник отряхнулся и злобно посмотрел на племянника. Если бы взгляды убивали, от Эртеля осталась бы только кучка истлевших костей.

– Дядя, клянусь Митрой, я не хотел… – под грозным взглядом Эрхарда шутник побледнел и попятился. Он не забыл тяжелую руку старшего родича и его голос ощутимо дрожал: – Я хотел в этого, в варвара…

– Заткнись, – ровным голосом прошипел еле сдерживающийся сотник. – Все быстро построились в колонну по двое и за мной шагом марш! – он встал первым, за ним посмеивающийся про себя Конан и Эмерт. Дальше следовали молчаливые гандеры, притихший Эртель с Селеной, Веллан и Фрам. Омал сначала плелся, пуская слюни и бормоча бессмыслицу, позади, на некотором расстоянии от отряда, но затем сотник позвал его, а Веллан помог добраться хорошим пинком. Такие же пинки бритуниец время от времени отвешивал и плетущемуся впереди Эртелю, справедливо полагая его виновником всех утренних несчастий. Эртель оборачивался, бросая на Веллана угрюмые взгляды, но выругаться или дать сдачи не решался. Сотник был зверски зол и вполне мог, не разбираясь, кто начал первым, всыпать непослушному и вредному племяннику по первое число…