Олаф Бьорн Локнит - Карающая длань

В тайной надежде пошарив правой рукой вокруг, киммериец нащупал горлышко кувшина. В нем, слава всем богам, сколько их ни есть, оказалось пиво. Пара глотков – и шумевшая голова начала проясняться. Варвар обнаружил, что лежит, укрытый белой пушистой шкурой, подозрительно напоминавшей шкуру дрохо, в незнакомой комнате. То, что он напрочь не помнил, как сюда попал, его уже не удивило. Впрочем, события вчерашнего ужина тоже плавали в похмельном тумане. Чем же их напоил мерзавец-гном?

После следующей пары глотков Конан сумел с трудом сесть и осмотреться. В комнате обнаружилось еще три ложа, на одном постанывал во сне Эрхард, на другом бесчувственным мешком с костями валялся Эртель, на третьем тихо посапывал Эмерт. Возле изголовья каждой постели стоял кувшин с пивом. Предусмотрительный хозяин позаботился о своих гостях.

Прикладываясь время от времени к пиву, киммериец, пошатываясь, выбрался из комнаты, попав в знакомый полукруглый зал. Проснувшийся желудок варвара громко запротестовал против того, чтобы его с утра пораньше заливали пивом без закуски, и Конан отправился искать, где бы можно позавтракать.

В обеденной комнате, где вчера так весело праздновали знакомство, за столом сидел Фрам, поглощавший обильный завтрак и явно обрадовавшийся появившейся компании. Однако отрываться от своего занятия он не стал, лишь помахав Конану в знак приветствия и жестом указав на соседнюю скамью. Киммериец был за такое гостеприимство глубоко благодарен – разговаривать он сейчас был не в состоянии. Лишь расправившись с несколькими кусками свежего поджаренного мяса и тарелкой пышных лепешек, варвар утер губы рукавом и блаженно рыгнул:

– Вот теперь можно жить дальше…

– Тогда поговорим, – предложил гном, извлекая откуда-то из-под стола полный кувшин пива. – Ты ведь киммериец, насколько я понял? Ваш народ славится искусными кузнецами. Может, и тебе известно что-нибудь, могущее пригодиться мне?

– Почти ничего, – честно признался Конан. – Мой отец был довольно хорошим кузнецом, мальчишкой я помогал ему, но это было слишком давно. С тех пор я ни разу не бывал дома, шлялся по разным городам и странам. Я ведь наемник…

– Понятно, – протянул слегка разочарованный Фрам. – Ну ладно… Хочешь взглянуть на брошенный храм о котором говорили вчера?

– А он что, недалеко? – Конан прикинул, сколько они вчера успели пройти. Выходило, что до капища Чернолицых еще не меньше двух лиг пути.

– Мы пойдем не к самому храму, а к смотровому окну, из которого он хорошо виден, – пояснил гном, вставая. – Это совсем рядом.

Они вышли в тот же коридор, по которому вчера пришел отряд (как сказал Фрам, этот туннель именовался Главной дорогой).

– Вы свалились в шахту под вечер, когда работа уже почти везде закончилась, – на ходу объяснял Фрам. – Потому никого и не встретили. Обычно тут полно народу.

Словно подтверждая его слова, мимо то и дело проходили группки спешащих куда-то подземных обитателей. Некоторые задерживались поздороваться с Фрамом, косились на сопровождавшего его варвара, однако особого удивления не высказывали, точно шляющийся по пещерам человек был здесь самым обычным явлением. Когда недоумевающий Конан высказал свое недоумение вслух, гном удивился еще больше человека:

– И за кого ты нас считаешь, за диких зверей, что ли? Между прочим, твои сородичи немало нам крови попортили, особенно те, что постоянно пытаются пробраться в наши кладовые…

– Извини, почтенный, я не подумал… – пробормотал слегка пристыженный киммериец, подумав, что и сам как-то был в числе интересующихся содержимым гномьих сокровищниц, пока не понял, что дело это изначально безнадежное и лучше уж наведываться в хранилища, принадлежащие людям.

– Да ладно, – поморщившись отмахнулся Фрам. – С кем не бывает. Нам направо.

Они свернули в боковой коридор и шагов через триста оказались в маленькой комнате, освещенной косыми солнечными лучами, падавшими через прорубленные в потолке узкие окна – видимо, комната располагалась где-то на самом склоне горы. У одной из стен стояло хитроумного вида устройство, поблескивающее начищенными медными и бронзовыми частями. Из недр сооружения высовывались две толстые деревянные трубки, схваченные медными кольцами. Одна уходила куда-то в каменную стену, возле другой торчал незнакомый рыжебородый гном, зачем-то пристально заглядывая внутрь. Фрам вежливо, но твердо отодвинул сородича, сам заглянул в трубу и начал вертеть привинченные сбоку маленькие колесики, отчего труба плавно двинулась влево.

– Так, так, ага… – бормотал себе под нос Фрам. – Вот он! Иди, смотри.

Конан недоверчиво поднес глаз к трубе, внутри которой, как выяснилось, поблескивало что-то стеклянное.

Не может быть!

На мгновение ему показалось, что его каким-то чудом перенесли за пределы горы, но, когда он оглянулся, все было по-прежнему – и маленькая комната, и Фрам, и непонятная блестящая штуковина. Однако, заглянув в нее, киммериец снова близко увидел расположенные вдалеке черные руины.

В небольшой долине, заваленной высокими снегами, торчали закопченные каменные останки не то небольшой крепости, не то храма. Изначально сооружение имело четыре невысокие башни, соединенные стенами и ограждавшие большое, крытое куполом здание. Деревянные перекрытия купола давно выгорели и он обрушился внутрь. Некоторые уцелевшие балки торчали наружу, как выломанные ребра издохшего животного. Передняя стена рухнула, также как и одна из башенок. Остальные находились на различных стадиях разрушения. Над развалинами кружила стая каких-то крупных темных птиц, но каких – разглядеть было невозможно.

Что-то смущало Конана в этой невеселой картине общего запустения. Недоставало какой-то важной детали, вот только какой?

– Кром! – он наконец сообразил, чего именно. – Они ушли!

– Кто? – спросил Фрам, тоже заглядывая в трубу.

– Оборотни, конечно! – раздраженно ответил киммериец. – Смылись, мерзавцы! Где теперь прикажете их разыскивать?

– Не волнуйся, – успокоил варвара гном. – Они не переходили через перевал, значит, наверняка прячутся неподалеку, в горах.

– Утешил! – огрызнулся Конан. – Грааскаль – он такой маленький, за день можно обежать!

– Не кипятись понапрасну, – остановил варвара Фрам. – Из этой долины ведут два пути – на полночь и на восход. Идти на полночь – верный способ самоубийства даже для оборотня. Там нет никакого зверья для охоты, зато полно пропастей, ползущих ледников и возможностей сорваться в расселину или утонуть в глубоком рыхлом снегу. Ставлю граненый алмаз против рваного сапога, что они подались на восход. Выше в горах сохранилось еще несколько развалин, неизмеримо более древних, чем та, что торчит внизу. Мы не ходим туда – в тамошних руинах чувствуется какая-то спящая Сила, злая и беспощадная. Думаю, ваши оборотни, если они как-то пронюхали, что за ними идет погоня, рискнули спрятаться именно там.