Олаф Бьорн Локнит - Песчаные небеса

– Вот, – кротко сказала она, разжимая ладонь, на которой лежал маленький костяной амулет на тонкой золотой цепочке.

– А, понятно, – махнул рукой полугном. – Радбуш снабдил. Так о чем же ты мечтал, шейх, когда открыл Нейглам?

Джафир склонил голову и удрученно произнес:

– Я всегда мечтал стать всемогущим магом… Хотел повелевать всеми людьми, чтобы они знали мои желания и безропотно выполняли их… – он испуганно взглянул на Мораддина, потом на Конана, и тихо спросил, с ужасом ожидая ответ:

– Неужели все так и вышло? И все люди превратились в моих рабов?..

– К счастью, твое воображение не простерлось дальше оазиса Баргэми, – успокоил его Мораддин. – Ты действительно превратил своих подданных в тупых тварей, наподобие термитов, слепо подчиняющихся матке. А дальше?

– Потом я попробовал сделать несколько магических фокусов, там… молнии из пальца, вино и еда из воздуха…

– Ну-ну, – усмехнулся Конан. – На дармовом-то винце как не нажраться до беспамятства? Кстати, а что за страсть к насекомым?

Джафир, помявшись, нехотя ответил:

– Я с детства их очень боюсь… Они мне снились, я это хорошо помню, но мне не приходило в голову, что они могут ожить…

– А теперь я тебя поспрашиваю! – шагнул вперед Гроин. – Откуда ты узнал про Нейглам?

– От отца, – послушно ответил Джафир. – А тот – от кофийского посланника Дагарнуса. Уже после смерти шейха Джагула я стал охотиться за кувшином, представляя, как Нейглам может изменить мою жизнь. И я знал – чтобы овладеть им, я должен был убить всех, знавших о сокровище гномов и его свойстве…

– Это тебе удалось блестяще! – вставил варвар. – Мне даже завидно стало! – он принялся сгибать пальцы: – Турлей-Хан, главный соперник – Дагарнус, Радбуш…

– Радбуш? – едко скривилась Мирдани. – Этот сластолюбец пал от моей руки. Хотя, – она бросила на киммерийца острый взгляд, на который тот равнодушно пожал плечами, – хотя султанапурский маг был добрым и ласковым, не то, что северные дикари… Я убила его еще днем, когда он решил показать мне сокровищницу. Убила тем самым кинжалом, что выдал меня Радбушу, а потом вернулась в гарем. Слуги ничего не заметили, а вечером пришел брат со своими воинами… Не скрою, в глубине души я надеялась, что спасешь меня ты, Конан из Киммерии!..

– Ну извини, – варвар склонил голову, саркастически улыбаясь, – не успел… Прилетел на крыльях любви чуть позже, когда дражайший шейх со своими головорезами-кхитайцами уже устроил погром в Султанапуре.

Гроин поднял обе руки, призывая всех прекратить суетные споры, и когда установилась тишина, произнес:

– Времени у нас немного – гномам пора навсегда покинуть мрачные подземелья раваха и вернуться в родные горы, оставленные около трех десятков лет назад. И я обращаюсь к тебе, вновь обретенный сын мой, и к тебе, храбрый варвар из Киммерии. Вы более других заслужили право просить Нейглам о милости.

– Мне ничего не надо, – скороговоркой сказал Мораддин. – Я уже получил награду, отец! А сила Нейглама может пригодиться в будущем.

– Ну, а ты, Конан? – Гроин перевел взгляд на киммерийца. – Чего жаждет твоя душа?

– В кусты… – буркнул под нос Конан и прыснул со смеху. Поборов подступающий неудержимый хохот, варвар состроил умную физиономию и как мог серьезно сказал: – Открывай.

В третий раз серебристый туман наполнил воздух, скрыв в себе силуэты гномов и людей, а из глубин его раздался громкий голос киммерийца:

– Хочу быть королем!

Конан зажмурился и открыл глаза только, когда кто-то дернул его за рукав. Кажется, Мораддин. Оглядев ничуть не изменившуюся пещеру, свою, по-прежнему потрепанную, одежду и доброжелательно улыбающиеся рожицы гномов, он недоуменно, с возмущением воскликнул:

– Опять вранье? Почему я не король?

Гроин сделал вид, что закашлялся, скрывая смех, и, подойдя к северянину, похлопал его по руке:

– Не все сразу, милый варвар, не все сразу… Даже если это желание было самым важным для тебя, вовсе не значит, что королем ты станешь прямо сейчас, или, скажем, после восхода солнца. Но это может произойти и завтра, и через двадцать лет. Ты же не сказал: «Хочу стать королем прямо сейчас»?

– Может, еще прошение надо было написать, заверенное в канцелярии царя Илдиза? – угрюмо спросил Конан. – Вечно мне не везет…

Гроин лишь загадочно улыбнулся и тихо вымолвил:

– Как знать…

Лучи восходящего дневного светила озарили пологие предгорья Кезанкии, омывавшиеся желтыми песчаными волнами туранской пустыни. Со стороны, где меж двух горных отрогов поднимались сложенные из грубого песчаника стены древней крепости и виднелась пышная зелень садов оазиса, двигались в глубину песков двое конных. Если судить по избранному ими направлению, то к вечеру всадники должны были выйти к караванному пути на Аграпур или Замбулу, а к ночи (если не будет желания свернуть на старую торговую дорогу), их кони могли бы оказаться у стен Султанапура, или на берегах моря Вилайет.

– Великий Кром, ну наконец-то! – говорил высоченный темноволосый всадник своему спутнику. – Уж и не верится, что удалось выпутаться из этой дурацкой истории, да живыми остаться вдобавок!

Второй – ростом не вышедший, но плотный и широкоплечий, поерзал в седле, хмуро оглянулся, будто ожидая увидеть позади погоню, и пощекотав пальцем выглянувшего из складок широкого плаща странного белого зверька, ответил:

– А я до сих пор убежден – слишком легко и гладко все получилось… И подраться как следует не удалось!

– Ну, знаешь ли, Мораддин, если тебе мало трупов, наймись палачом к царю Илдизу, или, на худой конец, к шейху Джафиру аль– Баргэми…

…Минувшей ночью Конану опять не вышло толком выспаться. Едва гномий старейшина церемонно раскланялся с людьми и приказал одному из своих подданных проводить киммерийца, а с ним Джафира и Мирдани к выходу в дворцовый сад, как варвар начал буквально спать на ходу. Он даже не заметил, что Мораддин остался в подземном зале вместе с остальными родичами, и обнаружил исчезновение приятеля только наверху. Конан поймал себя на мысли, что ему немного обидно за Мораддина – ну, зачем, спрашивается, такому замечательному воину хоронить себя заживо в подгорной тьме? Тем более, Гроин говорил, будто его род откочует к далеко северу, в необитаемые людьми горные края, где раньше находилось их поселение. Ведь Мораддин там с тоски руки на себя наложит! Нет, видно, никогда не понять северному варвару непредсказуемую гномскую натуру…

Выбравшись в сад, Конан вместе с шейхом и его сестрой с облегчением обнаружили, что перепуганные слуги мечутся по крепости в поисках неожиданно пропавшего повелителя, а все события, случившиеся после заката, ими позабылись. Зуагиры с недоумением и страхом отнеслись к валявшимся под стеной дворца шейха нескольким трупам – люди разбились, выпрыгнув из окна одной из комнат. Нашлось еще с десяток изуродованных мертвецов, при взгляде на которых складывалось впечатление, будто тела грызли некие огромные твари…