Олаф Бьорн Локнит - Пожиратели плоти

Звон лезвий заставил Вайда выпустить свою веревку и оглянуться. Одну из лестниц не успели скинуть, и по ней на стену взобрались несколько немедийцев. Расположившись полукругом, они защищали подходы к лестнице, по которой теперь лезли их товарищи. Выхватив из ножен саблю, позаимствованную еще в печально знакомом переулке, Вайд кинулся в атаку. Его противником оказался крепкий коренастый мужчина, уже немолодой и, судя по всему, бывалый солдат. Палаш немедийца стремительно обрушился на саблю Вайда, заставив того проявить чудеса изворотливости. Вайду казалось, что у его врага не одна, а по меньшей мере три руки, и в каждой – по жаждущему его крови клинку. Но Вайд упорно не желал проливать свою кровь и каждый раз умудрялся отбить палаш немедийца, отчего его сабля радостно взвизгивала. Обмениваясь ударами, солдат и Вайд кружили около лестницы. Скорее всего, умелый немедиец все же добрался бы до Вайда, но удача сегодня была на стороне молодого кордавца. Попавшийся под ноги солдата камень, не донесенный кем-то до катапульты, решил исход поединка. Оступившись, немедиец неловко взмахнул рукой с зажатым в ней палашом – и Вайд, воспользовавшись моментом, всадил саблю в незащищенную грудь противника.

Осмотревшись, Вайд увидел Шеки, сражающегося сразу с двумя немедийскими солдатами, и от души пожалел их обоих. А вот знакомому пареньку, обслуживавшему катапульту, приходилось туго. Здоровенный верзила, поигрывая мечом, наступал на него, и в глазах юноши уже отражались Равнины Мертвых. Не тратя времени на соблюдение рыцарских правил, Вайд подскочил и ударил верзилу саблей в спину. Побледнев и судорожно сглатывая, паренек уставился на лужу крови, расплывающуюся рядом с упавшим врагом. Вайд подтолкнул юношу:

– Некогда тут вздыхать, а то убьют ненароком

– Прости, господин, – паренек поднял на Вайда потемневшие от страха глаза. – Я… я просто…

– Ничего, бывает, – великодушно сказал Вайд. – Когда я впервые увидел мертвеца, разваленного мечом, меня стошнило.

В это время кто-то из горожан, прорвавшись к лестнице, столкнул ее под дружные вопли карабкающихся по ней немедийцев. Но порадоваться этому тарантийцы не успели – за время схватки противник смог укрепить еще две лестницы, и теперь по ним взбирались жаждущие ближнего боя солдаты. Вайд только сейчас осознал, как немного защитников осталось на стенах.

Вайд бросился к своему чану, надеясь залить кипящей смолой толпящихся под стеной в ожидании своей очереди к лестнице врагов – но, потянув за веревку блока, обнаружил, что чан пуст. Печально поскрипывала катапульта – камни для нее давно вышли. Кто-то скинул вниз мешок с песком и оповестил:

– Последний!

Мальчишки мастера Энгуса, держащие охапки щепок и куски разломанной мебели, растерянно топтались около опустевших резервуаров для жидкого свинца.

– Бегите по домам! – махнул им рукой Энгус. Ребята что-то возмущенно заговорили, но мастер строго прикрикнул: – Живо, а то офицер поддаст вам ножнами пониже спины!.. Не хватало, чтоб они путались под ногами во время рукопашной, – не глядя на Вайда, пробормотал Энгус.

Вскоре на этом участке стены закипела схватка. Немедийцы напирали, стараясь расширить брешь в обороне. Тарантийцы яростно сопротивлялись, несмотря на голод и усталость. Перед Вайдом мелькнул мастер Энгус, неловко размахивающий алебардой, спасенный им юнец с коротким мечом, бешено орудующий своим двуручником Шеки, другие тарантийцы, с которыми молодой кордавец успел сродниться за время изнурительного штурма. Сам Вайд оказался прижат к самой внешней стене, и вокруг него стягивалось кольцо врагов, тогда как защитники постепенно отступали к домам. Понимая, что дело плохо, Вайд рубил саблей направо и налево, пытаясь нанести как можно больший урон противнику. Бояться за собственную жизнь было просто некогда.

И поэтому Вайд не почувствовал ни ужаса, ни отчаяния, когда за спинами нападающих на него немедийцев увидел мастера Энгуса, с перекошенным от натуги лицом кидающего во врага последний бочонок с «гремучим песком», за которым стлался тоненький шлейф серого дыма. Бочонок упал и покатился как раз под ноги толпящихся на стене врагов, окруживших Вайда. Грохот, обрушившийся на Вайда, превосходил все мыслимые звуки. Волна жара опалила лицо, что-то сильно толкнуло в грудь, земля под ногами сошла с ума и встала на дыбы. Падая, Вайд еще успел подумать: «И это все?..», прежде чем темнота приняла его в свои объятия.

Принц Ольтен стоял на пороге дома, выбранного им в качестве ставки, и, нетерпеливо покусывая травинку, смотрел на штурмующих тарантийские стены немедийских наемников.

– Неужели они до сих пор не могут взять измученный беспорядками голодный город? – с досадой сказал Ольтен, ударив кулаком по притолоке.

– Не волнуйтесь, мой принц, – сухопарый высокий мужчина, стоящий рядом, улыбнулся тонкими бескровными губами. – Тарантия держится из последних сил. Говорят, у них уже вышли смола, зажигательная жидкость и даже камни для катапульт…

– Камней можно и новых набрать, дорогой Эльбек, – слегка раздраженно заметил Ольтен.

– Но даже для этого нужны силы, дорогой принц, – по-прежнему ровно ответил Эльбек. – А силы защитников города иссякли. Второй атаки им не выдержать. Я и генерал Гельзен предлагаем отозвать наших солдат со стен, а с утра единым ударом взять Тарантию.

– Но если город едва держится – почему бы не завершить его захват сейчас? – воскликнул молодой принц, стиснув рукоять висящего на поясе меча.

– Наши люди устали, мой принц, – вступил в разговор толстый военный, чья шнуровка на панцире, казалось, едва не лопалась под напором могучих телес. – Эта беготня от границы к городу, потом штурм – парни, почитай, сейчас едва на ногах держатся. Если дать им отдохнуть ночь да поесть как следует – завтра мы разнесем эту Тарантию по камешку, клянусь подмышками Митры!

Ольтен едва заметно поморщился.

– Я еще в Бельверусе предупреждал, генерал Гельзен, что в нашу задачу не входит «разнести» аквилонскую столицу, – строго сказал юноша. – Так что, когда мы войдем в город, придержите своих вояк. Я намерен обещать горожанам, что их имуществу и жизням не будет причинено никакого ущерба. И не только дать в этом слово, но и сдержать его!

Генерал наклонил голову, но на его лице ясно читалась уверенность в полнейшей невыполнимости подобных обещаний.

– Что слышно о возможном подкреплении для короля Конана? – отрывисто спросил Ольтен.

– Разведчики вернулись, мой принц, – сообщил Эльбек. – На окрестных дорогах все чисто. Аквилонские бароны совсем не спешат выказать верность своему сюзерену. А граф Троцеро, известный своей преданностью королю, не успеет до завтра привести войска из Пуантена, даже если и захочет.