Олаф Бьорн Локнит - Повелитель молний

Развеселившаяся и опьяневшая Лиа с легким удивлением обнаружила, что сидит у кого-то на коленях, причем увлеченно целуется с этим самым «кем-то», а его рука тем временем обретается у нее под юбкой, настойчиво поглаживая девушку между ног. Присмотревшись, Лиа не без удовольствия выяснила, что совращением занимается не кто иной, как Хисс по прозвищу Змеиный Язык. Она дотянулась до ближайшего кувшина, плеснув вина себе и своему новому приятелю, и, поерзав, уселась поудобнее. Двигавшаяся внизу ладонь мгновенно оценила предлагаемую возможность, пальцы надавили сильнее, и Лиа остатками благоразумия поняла, что дальше так продолжаться не может. Потому она легонько укусила Хисса за ухо и невинным шепотом поинтересовалась:

– Как насчет слегка проветриться?

Хисс молча встал и потянул ее за собой к дверям. Ночь теплая, а кушетку в саду как раз недавно починили.

Их ухода никто не заметил, поскольку все увлеченно следили за тем, как Конан и Лорна тягаются на руках. Побеждала бритунийка. Ее сторонники от души вопили, молотя в такт кружками по столам. Лорна наконец звонко припечатала кисть противника к столешнице, мотнула белой гривой и расхохоталась, глядя на разочарованную физиономию Малыша, недоумевающего, как он мог уступить женщине.

– Брось, не горюй! Выпьется – забудется, прошло – не воротится!.. Джай, волоки бочонок, только, ради всех богов, не урони!

Покачивающийся Джай добрел до стойки, принес очередной, неведомо какой по счету, бочонок кисловатого туранского вина, и с размаху выбил клепку. Райгарх едва успел подставить кружку, чтобы розовая струйка не брызнула на пол.

– Ой, – Ши, дожидавшийся своей очереди, случайно оглянулся, толкнув вышибалу в плечо. Кружка передвинулась, вино полилось мимо. Асир собрался выругаться, но, рассеянно уставившись в направлении подрагивающего пальца Ши, передумал.

На лестнице, ведущей к жилым комнатам, стоял Аластор. С таким видом, наверное, короли взирают на собравшихся подданных или полководцы изучают поля будущих сражений, хотя вряд ли упомянутые короли и военачальники занимаются подобными делами, натянув только нижние штаны.

– Гони десятку, – заплетающимся языком потребовал Джай у Райгарха. – Бастион пал!

Аластор вызывающе тряхнул спутанными локонами, спокойно, ни на кого не глядя, преодолел десять ступенек, пнул оказавшийся на дороге табурет, и невозмутимо уселся на краю стола. Постепенно изрядно затуманенный рассудок общества осознал загадочное обстоятельство – это ж в самом деле Аластор, который сегодня утром собирался перебраться на вечный постой к Правителю Смерти! Живой, вполне здоровый и явно добившийся полного успеха у своей подружки, ибо с какой радости ему строить такую непроницаемую физиономию?

– Вина, – Аластор величественным жестом протянул руку.

Лорна презрительно глянула на откупоренный бочонок туранского пойла и, нетвердо держась на ногах, принялась копаться в стенном шкафу. Выудила глиняную бутыль, всю в пыли и паутине, достала подаваемую только богатым гостям серебряную чарку. Прицелилась и одним точным ударом о стойку отбила у бутылки горлышко, старательно перелила прозрачно-желтоватое вино в чарку. Общество наблюдало за этими нехитрыми действиями, затаив дыхание, ибо в них скрывалось нечто торжественное, смахивающее на жертвоприношение или сценку из лицедейского представления.

Трактирщица вложила холодный и тяжелый бокал в раскрытую ладонь Аластора. Взломщик опустошил его единственным глотком и потребовал:

– Виолу!

За инструментом сбегал Ши. Остальные ждали, предвкушая нечто захватывающее.

Получив требуемое, Аластор деловито подтянул фальшивившие струны и обвел притихшую Компанию взглядом странноватых, чуть косящих агатовых глаз, в самой глубине которых плескались яркие искорки сдерживаемого смеха.

– Время пить, время петь, – негромко произнес он, извлекая из виолы ясный, щемящий перезвон. – Знаете, постоянно забываю сказать – вы мне ужасно нравитесь. Не представляю, как бы я жил без вас? Итак, с чего начнем, ибо я собираюсь петь и пить до самого утра? Выполняются любые требования. Только не зарываться!

– Малыш, смотри и запоминай: настоящая женщина способна поднять мужчину даже из могилы, – глубокомысленно провозгласил Райгарх и вполголоса пробормотал: – Плакали мои десять золотых…

– Не будь скрягой, – Лорна снисходительно потрепала пегую шевелюру приятеля и мимолетно чмокнула его в щеку.

Поскольку никто не успел собраться с мыслями и назвать желаемую песню, Ши воспользовался моментом, нерешительно заявив:

– «Балладу пропащих»!

Обычно такая просьба оставалась без ответа. Аластор утверждал, что сложенная кем-то из знаменитостей Шадизара (чуть ли не самим легендарным Фрельо Счастливчиком, успешно совмещавшим в течение десятка лет занятие домушничеством и ремесло менестреля, в тюрьме, за день до казни) «Баллада» длинна, перегружена излишней патетикой и грозит оставить исполнителя калекой, ибо ее аккорды рассчитаны на пальцы, способные гнуться в пяти или шести суставах. Сегодня Аластор смутно улыбнулся, размашисто кивнул и запел, наполнив таверну до самых дальних уголков звуками чистого, высокого голоса:

Кэрли уронила голову на стол и тихонечко заплакала. Лорна быстро отвернулась и тоже украдкой шмыгнула носом, выругав себя – расчувствовалась, дура старая.

Ее внимание привлекло слабое движение наверху. Вглядевшись, она увидела Ферузу – туранка, закутавшаяся в пестрое покрывало, сидела на ступеньках лестницы и внимательно слушала, зная, что каждая из песен нынешней ночи обращена к ней и только к ней.

«Ящерица! – озабоченно подумала Лорна, вдруг вспомнив о спрятанном на леднике окоченелом трупике Райгарховой любимицы. – Он ведь завтра непременно примется ее разыскивать! Без скандала точно не обойдется! Что за жизнь!..»