Олаф Бьорн Локнит - Склеп Хаоса

Крестьянка растерянно оглянулась в поисках поддержки, набрала побольше воздуху, чтобы заголосить… И тут в настороженной тишине прозвучал новый голос – глуховатый и насмешливый:

– Тетушка Агата, зачем же так надрываться?

Прислонившись к стене лавки, стоял Эван Плоскомордый и грыз большое желтое яблоко. Он был один или его охрана умела хорошо прятаться. Увлеченные спорщики не заметили его появления, и теперь женщины обрадованно загалдели, а вышибалы, переглянувшись, как бы невзначай выстроились полукругом. Конана и Деррика никто в расчет не принял, сочтя, что чужаки не станут вмешиваться в дело, которое их не касается.

Плоскомордый небрежно выбросил огрызок яблока через плечо и поинтересовался:

– И как это понимать?

– Ну-у… – не слишком вразумительно начал вожак маленькой шайки.

– А мне казалось, мы договорились, – тем же невозмутимым голосом продолжал Эван. – Вы больше мне на глаза не показываетесь, а я оставляю вас в покое. Нехорошо как-то получается: я-то уверен, что вы сидите тихо, а вы, оказывается, пакостите, обижаете моих друзей… Что будем делать, Ваго?

Ответа не последовало. Вряд ли вымогатели сожалели о сделанном. Скорее о том, что сегодня удача от них отвернулась и нужно как-то убраться подальше, желательно без особого урона для кошельков и здоровья.

– Эван, тебе помочь? – деловито поинтересовался Конан, прикинув возможное развитие событий. Четверо против одного (если Плоскомордый в самом деле шляется в одиночестве) – еще не безнадежно, но совсем невесело…

– Благодарю, капитан, это лишнее, – по-прежнему безмятежно отозвался Эван. – Сейчас эти господа расплатятся за причиненный ущерб, извинятся перед почтенными женщинами и тихо покинут ярмарку. Так, Ваго? Или я не прав?

– Пошел ты… – уныло отозвался Ваго, поняв, что налет не удался и придется отвечать. Воспрявшая духом тетушка Агата и ее товарки немедленно затарахтели, перечисляя свои убытки. Мелкое серебро и несколько золотых дублонов перешло из рук в руки, после чего Ваго и его компания поспешно удалились, сопровождаемые насмешками торговок и безуспешно пытаясь сохранить хоть какое-то достоинство. Эван пошептался о чем-то с заворковавшей тетушкой Агатой, заверяя ее в том, что подобного больше не повторится, и подошел к Конану.

– Так и живем, – хмыкнул Эван в ответ на молчаливый вопрос корсара, – эта шваль – люди покойного Зуги, все никак не угомонятся. Старикан считал, что Карташена его личная кормушка. Еще годик-другой таких порядков – и ярмарку пришлось бы закрывать. Кто захочет тащиться в такую даль, чтобы быть ограбленным?

– Какие, однако, мы стали мудрые и предусмотрительные, – неожиданно зло съязвил Деррик. Плоскомордый сделал вид, будто только что заметил спутника киммерийца. – Только не надейся, Карбальо этого не оценит…

– Тебя еще от собственного яда не тошнит? – любезно поинтересовался Эван. Деррик гордо промолчал. Плоскомордый вернулся к прерванному разговору: – А эти милейшие квочки, как ни странно прозвучит – мои землячки. Что до тетушки Агаты, то у нее половина Побережья в дальних родственниках.

– Мне говорили, ты карташенец, – припомнил Конан.

– Не совсем, – весело хмыкнул Эван. – Вверх по течению Флеммы через пять лиг будет деревня под названием Бальи, я оттуда.

– И в качестве фамильного герба тебе весьма подойдет золотой рыбий скелет на синем поле, усеянном кучками навоза, не находишь? – снова встрял Деррик. Плоскомордый остановился и очень внимательно посмотрел на доверенное лицо племянницы градоправителя.

– Помнится, я обещал кому-то укоротить язык и скормить его на обед? – осведомился у неба над головой Эван.

– Ты отвратительно готовишь, – скривился Деррик. – Кроме того, я не уверен, что тебе известен хоть один способ нормального приготовления пищи…

– Хватит! – не выдержал Конан. – Не знаю, чего вы там не поделили, но выясните это как-нибудь в другой раз!

– Прошу прощения, – церемонно сказал Деррик, слегка нагнув голову. Плоскомордый махнул рукой, что означало: «Горбатого могила исправит» и заявил:

– Не обращайте на него внимания, капитан, это самая большая карташенская злюка. Ладно, развлекайтесь, у меня еще дел полно.

Эван коротко кивнул на прощанье, сделал шаг в сторону и мгновенно растворился среди лавок, разгружаемых телег и суетящегося народа.

– Чего ты на него взъелся? – недовольно спросил Конан. И в самом деле, что может быть общего между процветающим контрабандистом, ныне заправляющим в городе, и человеком из свиты губернатора?

– Не люблю выскочек, – буркнул Деррик. – Этот нахал полагает, что, если он удачно сбегал до Мессантии и обратно, протащив с собой пару бочек не обложенного пошлиной вина и кусок купленного по дешевке шелка, то все должны уступать ему дорогу. Кроме того, он спит и видит, как бы заслужить дворянство. Вот чего он не дождется никогда, пока дон Карбальо будет градоправителем, а пробудет он в этой должности еще ой как долго!

– А кто в Зингаре имеет право раздавать титулы и за что? – Конан тщетно попытался вспомнить нужную статью в мудреных зингарских законах. – Король?

– В первую очередь король и министры двора, затем любой из герцогов, чья родословная насчитывает хотя бы десяток поколений, в редких случаях – градоправители или держатели больших наделов земли, – перечислил Деррик и злорадно добавил: – Но нашему красавчику ничего из этого не светит.

– Зачем Эвану понадобилось дворянство? – пожал плечами киммериец, никогда не разделявший стремления некоторых из своих знакомых к громкими титулам и званиям. – Он же и так здесь второй после губернатора. Ну, привесят ему на шею золотую цепочку, словно породистой шавке, и что дальше?

– Дальше… – Деррик загадочно прищурил зеленоватые глаза и вдруг совершенно другим, медовым голоском протянул: – Кого я вижу!

Впереди мелькнуло ярко-алое пятно. Спустя несколько шагов оно приобрело вид стройной молодой дамы, стоявшей у лотка ювелира и увлеченно перебиравшей разложенные украшения. Торговец – приезжий, то ли из Аргоса, то ли из Офира – заливался соловьем, извлекая откуда-то все новые и новые соблазнительно сверкающие безделушки. Деррик немедленно бросил поводья своей лошади, подкрался к Агнессе и грозно вопросил:

– Донна Вальехо, извольте немедля объяснить, почему вы не прибыли на церемонию открытия, как надлежало по этикету, и почему вы тратите выданные вам сбережения на всякую ерунду?

– Отвяжись, – не оборачиваясь, потребовала Агнесса. Сейчас она походила не на надменную благородную графиню, а на обычную девушку, улизнувшую из-под бдительного присмотра маменьки и тетушек. – Я зачем тебе дала свободный день? Чтобы ты не таскался повсюду за мной и не совал нос в мой кошелек. Вот и отправляйся на все четыре стороны.