Олаф Бьорн Локнит - Торговцы грезами

Несмотря на всю серьезность момента, северянин фыркнул, расслышав в тоне почтеннейшего месьора тщательно скрываемую зависть, и мысленно одобрил выбор незнакомца. Дом утех Мамаши Циль, находящийся почти в центре городка, был лучшим из двух имеющихся, хотя и не шел ни в какое сравнение с заведениями подобного рода в Султанапуре.

– Запомнил? – осведомился замориец. Дождавшись ответного кивка, двинулся дальше по коридору, бросив через плечо: – Пошли, выведу вас из дома, а то еще попадетесь на глаза, кому не надо.

Еле державшаяся на петлях дверь постоялого двора гулко ухнула, захлопываясь за вошедшими. Барракс, вытиравший и без того чистые кружки, поднял голову и скорбно вздохнул. Его надежда в очередной раз не сбылась – невыносимый постоялец, северный наемник, вернулся. Да вдобавок не один, приведя с собой маленькую черноволосую женщину. То ли успел где-то обзавестись подружкой, то ли встретил знакомую. Хотя какие могут быть у этого варвара знакомые?..

Северянин и женщина выглядели донельзя чем-то удрученными. Они не поднялись наверх, как втайне ожидал хозяин «Подковы», а уселись за одним из пустовавших столов. Поколебавшись, Барракс решил, что все ж таки не стоит забывать о собственной выгоде, и, выбравшись из-за загроможденного мытой посудой стола, подошел к странно притихшей парочке. Наемник насвистывал что-то мрачно-вызывающее, девушка сидела, опустив голову и углубившись в разглядывание сучков и разноцветных разводов от пролитого вина на досках стола.

– Почтеннейшим господам что-нибудь угодно? – не совсем уверенным голосом осведомился хозяин.

– Выпить, – буркнул наемник, прекратив свистеть. – И побольше.

– Мне тоже, – угрюмо попросила девушка. – «Змейку», если есть.

Барракс мысленно покрутил пальцем у виска, услышав требование девушки, но, после здравого размышления, решил – раз ей охота употреблять эдакую гадость, то дело ее. Расставив на столе кувшины, хозяин, шаркая ногами по полу, ушел на кухню – подальше от возможных неприятностей. Он уже слышал об утренней стычке своего неугомонного постояльца с немедийскими гвардейцами. Кто знает, может вот сейчас в тихую гостиницу ворвется кто-нибудь, жаждущий немедленно выяснить с варваром отношения. Где он раздобыл эту девицу со столь странными вкусами? Явно ведь не местная… Может, у Мамаши Циль выпросил на время? Хотя она своих красоток за порог не отпускает, да и непохожа молчаливая незнакомка с закрытым на туранский манер лицом на размалеванных Мамашиных вертихвосток…

Конан не без основания считал себя знатоком вин, и теперь с некоторым удивлением наблюдал за Рингой, с мрачным упорством осушавшей свою кружку. По мнению варвара, черная и приторно-кислая «Змейка» была не более чем пойлом для свиней, для виду подкрашенным виноградным соком, и служила единственной цели – опьянеть как можно быстрее. Похоже, рабирийка добивалась именно этого. Она влила в себя уже половину объемистой кружки, когда северянин не выдержал и отобрал у нее сосуд:

– Перестань травиться, не поможет.

Девушка не произнесла ни единого слова с тех пор, как они покинули дом покойного Райнака и вернулись на постоялый двор, за исключением требования к хозяину. И сейчас она покорно отдала кружку, сложила руки на столе и пристроила на них голову, отсутствующим взглядом уставившись в маленькое узкое окно.

– Так и будем молчать? – поинтересовался киммериец, к которому мало-помалу возвращалось привычное, чуть легкомысленное и ироничное отношение к миру.

– Это я во всем виновата, – глухо сказала Ринга. – Почему ты не позволил мне вернуться?

– Куда, в объятия к месьору Эридату? – хмыкнул Конан. – Слушай, если мы начнем искать виноватого, то провозимся до конца света. Ты подбила меня пойти посмотреть на покойника, я до того проигрался и залез в дом твоего хозяина… Ну и что, в конце концов?

– Это плохо кончится, – стояла на своем девушка. – Не ходи никуда. Ничего он нам не сделает.

– Твой владелец сказал, что у тебя много достоинств, но насчет дара пророчицы ничего не упомянул, – язвительно заметил киммериец. Ринга не обратила внимания на его подначку, настойчиво повторив: «Не ходи.»

– Я могу и не пойти, – негромко, точно рассуждая вслух, проговорил северянин. – Почтенный месьор наутро узнает, что мешающий ему человек все еще жив. Допустим, он пришлет своих людей или явится сам – узнать, почему я не выполнил обещание. Я сумею чего-нибудь соврать. Скажем, что тот человек был не один или просто не подвернулось удачного момента…

– Как он узнает, где мы живем? – перебила девушка. Варвар изумленно поднял бровь:

– Ты полагаешь, ему это до сих пор неизвестно? Это же маленький городок, чтоб ему провалиться, и здесь все знают всех. Так вот, если Эридат поверит моим россказням и согласится потерпеть еще немного, мы дождемся базарного дня, попробуем купить лошадей да сбежать. Это при наилучшем стечении обстоятельств.

– А при наихудшем? – тоскливо спросила Ринга. Выпитая «Змейка» начинала действовать, и окружающая действительность приобрела для девушки непроглядный траурный оттенок.

– При наихудшем сюда набивается вся стража города, сколько ее ни есть, – отозвался киммериец. – Сама понимаешь, чем это может закончится. Большим количеством трупов, и как бы среди них не оказались и мы с тобой. Либо ты одна.

Он откупорил новый кувшин и принялся наполнять свою кружку. Рабирийка съежилась на скамье, точно ей было холодно, хотя в зале, как обычно, стояла жара и духота.

– Кроме того, нам может не повезти в другом, – после некоторого молчания сказал Конан. – На рынке не окажется лошадей или случится другая неприятность… И есть еще одна вещь – я дал обещание. По душе мне это или нет, но придется его выполнить. Я еще ни разу не нарушал данного слова.

Он подумал и поправился:

– Ну, может и случалось пару раз… Смотря по обстоятельствам.

– Лучше бы ты меня не слушал и мы никуда не ходили, – горько уронила Ринга.

– Перестань твердить одно и то же! – буркнул киммериец. – Что сделано – то сделано. Тебе жить неохота? Или хочешь всю оставшуюся жизнь просидеть в клетке? Раз уж я взялся тебя вытаскивать, то не бросать же теперь дело на половине. Все обойдется, мы скоро отсюда уедем.

Девушка упрямо помотала головой:

– Ничего не обойдется.

– Ты еще разрыдайся, – насмешливо предложил варвар. – Авось, Эридат растрогается, простит упущенное золото и вместо клетки посадит тебя на цепочку. И даже будет иногда выпускать погулять, представляешь?

– Никто и никогда не заставит меня плакать! – неожиданно громким и срывающимся голосом крикнула Ринга. – Никто!

Она оттолкнула скамью и вскочила, нетвердо держась на ногах. Пошатываясь, добрела до лестницы, и, цепляясь за перила изо всех сил, принялась за тяжкий труд по преодолению ведущих наверх ступенек. Конан недоуменно посмотрел ей вслед и снова засвистел, подумав, что на гулей, наверное, человеческие вина действуют как-то по другому. Уж больно быстро захмелела рабирийка.