Виктория Шавина - Дорога в небо

Хин остыл и устыдился своей вспышки, хотя в тонком девичьем голосе не было и тени упрёка.

— Я скажу тебе, отчего он лезет в вазу, — вздохнув, произнёс Альвеомир. — Ты прав, в Лете он научился закрывать глаза, усвоил ваши методы. Ты говоришь, что сам шёл против всех, и это было трудно. А он ещё пытается показать нам, как хорош его путь. Неспособность к откровенности — вот что его изводит. Он понимает свою ошибку, а вслух признать её — не может. «Я не премудрый бог, я Биё из второго младшего поколения», — вот всё лекарство.

Сил'ан опустил в воду лёгкую ленту и принялся вдумчиво наблюдать за её извивами.

— Знаю, — неспешно молвил он спустя какое-то время. — Себе помочь не может, но берётся судить других. Всё верно. Я ещё и людей берусь судить. Весна на радость не похожа. Понравилась она тебе? Едва ли. Глаза, увидевшие землю, в иную землю влюблены.

Хин аж присел рядом, удивлённый:

— И ты знаешь этого поэта? Келеф много мне читал из него.

— Унылое?

Одезри безотрадно улыбнулся:

— Снова перечислять?

— Меня не тяготит. Так почему нет?

— «На земле милее. Полно плавать в небо». «Всё равно не будет то, что было раньше». Или «Не буди того, что отмечталось, Не волнуй того, что не сбылось…»

Уголки губ Альвеомира чуть дрогнули:

— Но «Тех, которым ничего не надо, Только можно в мире пожалеть».

Хин недоверчиво тряхнул головой. Ему вдруг сделалось веселей:

— Опять тот же спор! Только цитаты вместо поговорок?

На этот раз Альвеомир отчётливо улыбнулся, смягчившийся, уютный и домашний:

— Когда я сам был молод, мы часто так забавлялись. Тебе ведь осталось, что сказать? Так не откажи себе в удовольствии напоследок меня разгромить.

«Звать любовью чувственную дрожь», — подумалось Хину. Однако, здесь он мог ответить сам.

— И потому, что я постиг, — выбрал он, — Всю жизнь, пройдя с улыбкой мимо, — Я говорю на каждый миг, Что всё на свете повторимо.

Альвеомир склонил голову, от удовольствия потянул носиком.

— Вот что объясни нашему страдальцу, — велел он так уверенно, словно Келеф остался жив:

Основатель спал. Ему снилось, как тени собираются вокруг останков гусеницы, как над перевалом вновь воцаряется тишина. Он отбросил эту линию судьбы и вернулся к узловой точке. А что если Вальзаар решит поддержать полковника?

Сновидение меняется.

«15–14»

Лиловый сумрак гасил огни в домах Гаэл, а фонарей здесь не водилось. Люди, создания дня, исчезали до восхода Солнца. Пытаясь утомить ненужную, опоздавшую тревогу, Вальзаар прогуливался вдоль стены, скрывавшей резиденцию от города.

Вздохнув, глава семьи остановился под деревом. Птица смолкла.

— Как ты меня нашёл?

Весёлый смех донёсся с высоты:

— Я нашёл? Чудила! Я люблю взбираться повыше, чтобы все эти постройки не мешали. Помнишь, дневник Основателя? Как ему город клеткой казался? Даже тринадцать веков назад! — вновь лёгкое хихиканье. — А ведь тогда Маро был ещё маленьким. Забирайся сюда! Надеюсь, твоего достоинства это не уронит?

Вальзаар, поразмыслив, обвился вокруг ствола и пополз наверх.

— Я думал, ты откажешься, — удивлённо признал Нэрэи. Он подвинулся, освобождая место.

— Почему?

— Как обычно. Вот и мне интересно, почему?

Глава семьи вздохнул:

— Это ужасно глупо, Нэрэи. Висеть на ветке, словно плод, и смотреть…

Младший родич перебил:

— Как над далью гаснет поздняя заря?

Саели скептически хмыкнул:

— Как ты меня заметил, если смотрел туда?

Нэрэи не смутился и не растерялся:

— Почуял беспокойство и упёртость, может быть? — предположил он, готовясь уклониться от оплеухи.

Глава семьи не пошевелился.

— Я был не прав? — спросил он.

Младший родич изумлённо уставился на него. Отвернулся, поболтал хвостом, раздумывая, а потом ответил, не торопясь:

— Ты не можешь быть не прав — в тех вопросах, в которых последнее слово за аадъё. Или ты о невмешательстве в политику людей? Тогда не знаю. Может, и это правильно.

— А может, надо было послушать Мэйя Аведа.

Нэрэи улыбнулся и сказал смешливо:

— Он старше. Всегда надо бы слушать старших.

— Как ты меня?

Радостный хохот и только — будто похвалили его. Вопреки обыкновению, Вальзаар и сам улыбнулся: а что тут скажешь? Воистину, лучший ответ.

Небо догорело, и ветер играл с угольками звёзд. Нэрэи вдруг встрепенулся:

— Тебя ищут, — сказал он, всё равно что бросил камень в тихую заводь. Покой закатного безмолвия был нарушен.

Вальзаар нахмурился. Неспособность слышать мысли столь же отчётливо, как и младший родич, немного уязвляла его.

— У нас важные гости, — ответил Нэрэи на безмолвный вопрос, слетая вниз. — Нет, не Мэйя Аведа. Хётиё.

Глава семьи спустился, поправлял одежду немного дольше, чем надо было. Он хорошо помнил предыдущий визит этого семейства и повторения не жаждал. А честно — вовсе предпочёл бы, чтобы отношения семей вернулись к прежним: Биё не ездят к Хётиё, а Хётиё не наносят визиты Биё.

Нэрэи предложил:

— Мне скрыться?

— Нет. Пойдёшь со мной.

Младший родич возражать не стал и мирно поплыл рядом.

— Мне интересно посмотреть на их главу, — восторженно заговорил он пару минут спустя. — Это ведь он схватил тебя за грудки? Представляю, свирепый такой и как зарычит: «Если ещё раз…»

Вальзаар тотчас разочаровался в выборе спутника, однако Нэрэи знал, куда идти, и Хётиё уже плыли навстречу, завидев хозяев. Так что оставалось лишь кисло подумать: «Замолкни».

— Прекрасная ночь, Саели, — энергично похвалил «свирепый» чужой глава, словно качества ночи, подобно планировке сада, являлись заслугой Биё.

У кё-а-кьё Хётиё было много имён-прозвищ: Ютшельнле, Юис, Юфльхейм — будто бы истинное — и даже Тюуне. Из-за непостоянства характера. И неожиданное дружелюбие показалось Вальзаару подозрительным. Он ответил формальным приветствием, смягчив его улыбкой.

— Вы проделали долгий путь, — заметил он.

— Мы не устали, — отмахнулся Ю, не дослушав.

Саели смерил его долгим взглядом и закончил:

— Чего ради?

— А! Я понимаю твоё негодование.

— Однажды вы уже явились без приглашения, чтобы угрожать мне. Теперь являетесь вновь, тем же манером. Хотите оскорбить нас? Объяснитесь или проваливайте.

Юфльхейм всепрощающе улыбнулся:

— Я угрожал тебе, Саели. Не порицай меня: и повод, и право у меня были. Давай закончим с увертюрой и поднимем занавес. Выбирай обстановку.