Чайна Мьевиль - Шрам

Трудно было сказать, что на самом деле знали Любовники о том, как поднять аванка. Что—то, вероятно, знали — местоположение воронки, потребную мощность двигателей, количество магической энергии. В какой—то мере искусство поимки аванка было им знакомо. Но они искали именно эту книгу Круаха Аума.

« Единственное описание успешной попытки вызвать и поймать аванка , — думала Беллис. — Они знают, куда им нужно идти, но, могу поклясться, о многом понятия не имеют. Вероятно, они полагают, что со временем смогут во всем разобраться. Может, и так. И это наверняка приблизит их к осуществлению цели ».

Беллис отсеивала всякие глупые идеи. Например, потребовать свободу в обмен на эту книгу — она прекрасно понимала, что ничего из этого не получится. Она теряла надежду, и душа леденела от этого.

Махнув рукой на всякую осторожность, она затеяла с Каррианной разговор о побеге. Она задавала вопросы, высказывала идеи, сопровождая их идиотской неубедительной присказкой «а что, если?», и наконец спросила, не хотелось ли Каррианне хоть раз покинуть Армаду, Каррианна усмехнулась с дружеской жестокостью.

— Мне такое и в голову не приходило, — сказала она. Они сидели в одной из пивнушек Сухой осени. Каррианна сначала нарочито оглянулась, потом посмотрела на Беллис и сказала уже потише:

— Конечно. Вот только куда мне было бежать? Ради чего подвергать себя такому риску? Некоторые из похищенных каждый год предпринимают попытки. Бегут на маленькой лодочке или на том, что подвернется. Но их всегда, всегда ловят.

« Ловят только тех, о которых ты знаешь », — подумала Беллис.

— И что с ними делают?

Каррианна некоторое время молча смотрела в свой стакан, потом подняла глаза на Беллис и еще раз улыбнулась невеселой улыбкой.

— Это, пожалуй, единственное, на чем сходятся все правители Армады, — сказала она. — Любовники, Бруколак, король Фридрих, Брагинод, совет и все остальные. Армада не может позволить, чтобы ее обнаружили. Конечно, есть моряки, которым известно, что мы где—то плаваем, и существуют сообщества вроде Дрир—Самхера, с которыми мы торгуем. Но чтобы нас обнаружила какая—нибудь мощная держава вроде Нью—Кробюзона? Держава, которая хочет очистить море от нас? Людей, которые пытаются бежать, останавливают, Беллис. Не ловят. Ты понимаешь: не ловят — останавливают.

Каррианна хлопнула Беллис по спине.

— Божья кара, Беллис, да не ужасайся ты так! — ис кренно сказала она. — Ты что, хочешь сказать, что тебя это удивляет? Ты же знаешь, что было бы, доберись они до дома и наговори там бес знает что. Армаде пришлось бы худо. А ты спроси у любого переделанного, освобожденного с кробюзонского корабля, и он тебе скажет, что думает про кробюзонский флот. Поговори с теми, кто побывал в Нова—Эспериуме и видел, что там делают с аборигенами. Или с моряками, сражавшимися с кробюзонскими пиратами, которые тычут тебе в нос своими каперскими свидетельствами. Ты думаешь, что это мы — морские разбойники? Хватит, Беллис, пей свое вино!

В ту ночь Беллис впервые задумалась вслух о том, что они с Сайласом будут делать, если не удастся вернуться домой. Она поставила этот вопрос неожиданно.

Но ее обуял тихий ужас, когда она поняла, что ее собственный побег — не единственная проблема. « А что, если мы не сможем бежать? — флегматично подумала она. — Н еужели это конец? Неужели последнее слово? »

Сайлас наблюдал за ней с печальным и усталым выражением на лице. Глядя на него, Беллис неожиданно с мучительной ясностью увидела перед собой шпили, рынки и кирпичные трущобы ее родного города. Она вспомнила своих друзей. Она снова думала о Нью—Кробюзоне. Весной он пахнет просыпающейся землей, в конце года становится холодным и непроницаемым, на праздник Джабберова утра его освещают джимджу и светильники, наполняют поющие толпы, процессии людей в благочестивых одеяниях. В любое время года в полночь светят уличные фонари.

И все это будет уничтожено войной — войной с Дженгрисом.

— Мы должны отправить им послание, — спокойно сказала она. — Это самое важное. Сможем мы вернуться или нет — другой вопрос, но предупредить их мы должны.

При этом Беллис понимала, что ничего у них не поучится. И хотя от этой мысли она пришла в отчаяние, то—то внутри нее успокоилось. Планы, которые она обдумывала, стали теперь более обоснованными, более систематическими, имевшими больше шансов на успех.

Беллис поняла, что ключом к решению проблемы является Хедригалл.

Про великана—какта, самхерийского рассказчика и аэронавта, ходила тьма историй. Его окружал шлейф слухов, вранья и фактов. А из того, о чем с восторгом рассказал Шекель, в ее память особенно запала история о посещении Хедригаллом острова людей—комаров.

Это было похоже на правду. Он был пиратом—торговцем из Дрир—Самхера, а те поддерживали с анофелесами постоянные отношения. У них в жилах текла не кровь, а древесный сок, живица, непригодная для питья, и поэтому с анофелесами они могли торговать без опаски.

Возможно, он помнит что—нибудь.

День стоял облачный и теплый, и Беллис вспотела, как только вышла из своей комнаты, направляясь на работу. И хотя от природы она была худощава, к концу дня ей стало казаться, что ее тянут вниз излишки мяса. Дым сигарилл, словно пахучая шляпка, нежно обволакивал ее голову, и даже неутомимые ветры Армады не могли разогнать его и рассеять туман в ее мозгах.

Сайлас ждал Беллис перед ее дверью.

— Это правда, — сказал он с мрачным воодушевлением. — Хедригалл там был. Он помнит свое путешествие. Я знаю, как действуют торговцы Дрир—Самхера.

Им хотелось, чтобы их карты стали более точными, а знания об острове — менее скудными.

— Он предан Армаде, этот Хедригалл, — сказал Сайлас. — Так что мне нужно действовать осторожно. Он может соглашаться или не соглашаться с тем, что ему приказывают, но он законопослушный обитатель Саргановых вод. Правда, сведения у него выудить я смогу. Это моя работа.

Но даже выведав кое—что у Хедригалл а, они имели на руках лишь несколько разрозненных фактов. Они перебирали эти факты так и сяк, играли ими, словно в бирюльки, роняли на пол и смотрели, как они падают. И когда Беллис освободилась от беспочвенного стремления обрести свободу, факты стали складываться перед ней в стройную систему.

Наконец им удалось составить план.

План этот был весьма неопределенным и расплывчатым, и им было трудно смириться с тем, что ничего больше у них нет.

Они сидели в беспокойном молчании. Беллис слышала ритмичное бормотание волн, посматривала на дым сигарилл, вьющийся перед окном и затеняющий ночное небо. На нее вдруг накатил приступ раздражения — она оказалась будто в ловушке. Жизнь ее теперь была сведена к последовательности ночей, бесконечному курению и поиску свежих идей. Но сейчас что—то изменилось.