Александр Етоев - Обратная сторона Земли

Они перешли улицу. Наверное, со стороны они выглядели как прогуливающаяся пара, то и дело заговаривающая о пустяках, немного нервно, немного с надрывом, взрываясь и успокаиваясь, как и положено уставшим друг от друга супругам.

— А меня? Меня бы ты полюбить смог?

«Теперь нет», — хотел ответить ей Князь, но сказал коротко:

— Нет.

— Ты мне нравишься. Я таких еще не встречала. Интересно, что я сделаю, если вдруг тебя полюблю? Я ведь не желаю терпеть, когда мне отвечают отказом.

Князь оглянулся назад, окидывая глазами дома.

— Надо было убрать с дороги машину.

— Без нас уберут. Забудь об этом юродивом. А любовником моим ты бы стал? Так, без любви. На время.

— Он нам помог. — Князь как будто не услышал вопроса.

— Он нам помог в одном — на время скрыться от Тимофеева. — Она сжала его руку сильнее. — И не потому, что дал тебе пистолет и увез с кладбища на машине. Потому, что лежит сейчас мертвый и не может за нами следить. — Она отпустила руку и остановилась, отступив от него. — Ты младенец. Ты видишь только то, что тебе показывают. И веришь, когда тебя заставляют верить. А я никому не верю. И тебе не верю. Ты — предатель. Все жалостливые и совестливые — предатели. Ты предашь меня из-за своего гуманизма. «Не убий», «не прелюбодействуй». Мерзость.

— Стой. — Она вгляделась в глубину улицы. — Видишь на углу человека? Это из тимофеевских. Идем спокойно, он нас уже видел.

Князь посмотрел вперед. Там, где улица упиралась в площадь — ту самую злосчастную площадь, в глубине которой возвышалось, как памятник его бедам, невзрачное здание гостиницы, — топтался на углу человек. Тощий папиросный дымок относило ветром в их сторону. Человек на них не смотрел, но, когда они подошли ближе, он внезапно исчез, скрывшись за угловым домом.

Князь замедлил шаг и нерешительно посмотрел на спутницу.

— Куда теперь?

— Идем, дорогу я знаю.

Они вышли на площадь. Ветер гонял по углам не по-весеннему сухую листву. Мелко дрожали лужи. Скрипел на высокой башне одинокий петушок флюгера. Диабаз был скользкий, как лед. Ноги скользили по камню, и узкие каблучки спутницы мешали быстро идти. Из дальней боковой улицы, той, где стояла гостиница, выскочил золотой «москвич», дал газу и пропал за углом.

— Я не предатель…— Пока они шли, Князь все подыскивал слово, которое бы не выглядело пустым. Ему надо было, чтобы она ему верила, надо было ей доказать, что не такой уж он наивный и скучный, как ей, должно быть, кажется.

— Замолчи. — Она его оборвала. — Мои слова стоят дешево. И не бойся, ты же мужчина. Посмотри. — Ее маленькая рука показывала вверх, за крыши.

Князь увидел, как по краю серого облачного покрова, что плотно обволакивал город, разламывая небо на части, протянулась белая полоса.

— Тебя провожала луна, а встречает солнце. Так встречают царскую кровь. Ты хотел бы, чтобы я стала царицей?

— Ты и сейчас царица.

— Да, без царства. Ты знаешь, что книга, которая сейчас у тебя, принадлежит мне?

Князь тронул рукой твердую грань переплета и почувствовал легкий ток, исходящий из-под одежды от книги. Раньше он такого не замечал или не обращал внимания.

— Мне много говорили про книгу, про ее скрытую силу, про власть, которую эта книга дает. Мне власть не нужна. Я человек свободный. Я плохо понимаю все эти тайные тонкости. Она мне помогала. Но если вы говорите, что книга принадлежит вам, возьмите, я буду рад.

— Если бы взять ее у тебя было так просто, я бы сделала это еще тогда, на дороге. Я не знаю, что сделал Фогель, чтобы она досталась тебе. Это не вещь, это как часть тебя, как голова или сердце.

Князь вспомнил, что о чем-то таком слышал, или читал. Подобное было в древние времена в Египте. Книга в руках царицы означала силу и власть.

— Что мне сделать, чтобы книга вернулась к вам?

— Я знаю только один способ, когда книга меняет хозяина.

— Какой?

Они все еще шли через площадь. Белая полоса вдали то пропадала в тучах, то наливалась светом и в землю ударяли лучи. Флюгер на башне дома, словно чувствуя перемену погоды, запевал звонче и чище. Ветер, взметая листья, поднимал их высоко над землей, и они кружились над крышами легко и свободно как птицы.

— Ты сильно любишь ту женщину?

Князь отбросил носком ботинка подвернувшийся под ногу камень.

— Мне кажется, да.

— Ты способен ей изменить?

Князь смутился, на такой вопрос ответить было не просто. Сказать «нет», значит, солгать себе. В его скитальческой жизни любовь была редкой гостьей. Она вспыхивала, как на пути звезда, глаза слепило от блеска. Он мучался, он забывал себя, женщина казалась ему существом из другого мира. Чистым и недоступным, которого и коснуться-то боязно, не то что назвать своей. Его тоже любили и тоже отвечали взаимностью. Но, видно, в нем было что-то такое — чужое, — что сразу не замечалось, но чем больше он себя тратил, чем больше проходило ночей, тем странней были взгляды и холодней ласки. И ему самому начинало казаться, что звезда была не его звездой, и ту, которую он называл любимой, он не любил вовсе, а обманывал как последний вор, только притворяясь счастливым.

— Раньше от любви умирали. Теперь — от чего угодно, только не от любви. Знаешь, сколько мужчин поубивали друг друга только ради того, чтобы я их наградила улыбкой? Мне не жалко ни одного. Хотя среди них попадались вполне приличные господа. Даже принцы бывали.

Они уже миновали площадь и по узкому тротуару подходили к зданию гостиницы.

— Ты не ответил на мой вопрос.

— Я не хочу отвечать.

— Не хочешь, не значит — не можешь. Выходит, я могу на что-то рассчитывать?

Князь ей не ответил.

— Это здесь? — спросил он, когда они остановились перед гостиничной дверью.

— Здесь начало дороги. Но перед тем, как по ней идти, обещай мне, что будешь сильным.

Князь удивленно на нее посмотрел.

— Ты — мой витязь. Витязь не должен быть курицей.

Она прижалась к нему и сказала, не поднимая глаз:

— Я люблю тебя, Князь.

Князь взялся за ручку двери и с силой толкнул ее от себя.

— Обещаю, — сказал он твердо.

Он не знал, что такое бывает.

Под ногами скрипел песок, рыжая соленая пена шипела и заливала ступни. Над морем стоял туман. Он был плотный, как из бумаги, и отливал красным, словно скрытая под туманом вода была перемешана с кровью. Временами стена прорывалась, и гибкие ленты тумана тянулись живыми змеями, норовя прикоснуться к телу.

Князь поправил на поясе меч — когда он клал руку на рукоять ему становилось спокойно. Царица стояла рядом. Она словно сделалась выше, в сумрачном свечении облаков лицо ее белело, как мрамор, и волосы переливались, как ртуть.

— Небо — оно здесь всегда такое… мертвое? — Он, наконец, подобрал слово.