Гарри Тертлдав - Мост над бездной

— Ты ведь не из этих прынкл… проклятых еретиков, святой отец? — вопросил он заплетающимся языком.

— А если я из них? — мягко осведомился Ршава.

— Ну, в таком случае, приятель, в лед тебя! — Монах, крепкий и мускулистый, поднял дубинку, словно намереваясь тотчас же отправить Ршаву туда, куда пообещал. — В таком случае, приятель, будь проклят ты и всякий, кто думает так же, как ты!

Ршава огляделся. Похоже, никто не обращал особого внимания на него или монаха. Да и с какой стати горожанам обращать внимание на каждого монаха или священника, что ходит по улицам? Действительно, с какой стати? И Ршава столь же мягко произнес:

— Нет, будь проклят ты, приятель.

На лице монаха начало проявляться возмущение. Потом его сменило удивление. А потом лицо обмякло. Из пальцев выпала дубинка, стукнув здоровяка по ноге, из-за чего ему следовало бы подпрыгнуть и выругаться… если бы он уже не был мертвецом. Ршава немного выждал, проверяя, обратит ли кто-нибудь внимание на упавшего… Нет, никто не обратил. Если кто и увидел, то наверняка подумал, что еще одного пьяного монаха перестали держать ноги.

Ршава пошел своей дорогой, насвистывая и размышляя о том, что случится, если он будет вынужден проделать нечто подобное на синоде, дабы подтвердить свою точку зрения. Обратят ли тогда на него внимание собравшиеся священники, прелаты, монахи и аббаты? Решат ли они, что его теология все же имеет под собой некоторую опору?

Он продолжал насвистывать, пока не добрался до таверны. Если они этого не сделают, то пожалеют.

Солдаты не подпускали мирян к Собору.

— Фос! — пожаловался один из копейщиков. — Похоже, это занятие опаснее, чем воевать с парнями Стилиана. Там хотя бы знаешь, из-за чего с ними дерешься.

Солдаты не мешали размахивающим дубинками монахам пересекать линию оцепления. Ршава и не ожидал иного. Монахам полагалось быть на синоде. Во всяком случае, они были в этом убеждены.

Когда Ршава вошел в Собор, то увидел, что священники и монахи спорят между собой. Тут священник машет пальцем перед носом прелата. Там разгневанный монах потрясает дубинкой перед святым отцом… Священник, ставший объектом эмоций монаха, сказал тому, что он обретет малопривлекательное место последнего успокоения, если осмелится ею замахнуться. В ответ монах выразил определенное недоверие.

Увидев эту суету, Ршава улыбнулся. Во-первых, синодам и полагалось быть именно такими. А во-вторых, уже сам факт хоть каких-то разногласий придал ему смелости. Ршава опасался, что все единой толпой выступят против него. Но, во всяком случае, единодушия он не заметил.

На кафедре стоял Созомен. Патриарх наблюдал за собравшимися и прислушивался к ним. К порядку он их призвать не пытался. Вероятно, не мог или же пока не хотел. Ршава не знал, какой из ответов правильный, но надеялся, что верно первое.

Заходили все новые и новые священники, прелаты, монахи и аббаты. Созомен ждал и наблюдал. Наконец по какой-то неясной для Ршавы причине вселенский патриарх благословляюще воздел руки — и одним этим жестом привлек всеобщее внимание. Имперский чиновник, ведущий важное совещание, для наведения порядка среди собравшихся ударил бы по столу молотком. У Созомена была лишь его сила воли — и, как понял Ршава, этого оказалось более чем достаточно.

— Мы готовы начать, — провозгласил Созомен.

Они не были готовы. Они даже близко не были готовы. Однако неожиданно оказались готовы — и лишь потому, что так решил патриарх. Это вновь произвело на Ршаву впечатление.

В Собор вошла еще одна небольшая группа священников. Увидев, что все уже сидят спокойно и чинно, они торопливо направились к скамьям неподалеку от алтаря и сели, готовые ко всему, что должно последовать. Они напоминали школьников, еще не опоздавших на урок, но все равно опасавшихся привлечь внимание учителя, чтобы тот не потянулся к розгам.

Розог у Созомена не было, равно как и молотка. Очевидно, они ему тоже не требовались.

— Благодарю всех за то, что вы собрались здесь сегодня утром, — начал он. — Один из наших братьев обратился к моему славнейшему предшественнику, пресвятому Камениату, с просьбой о созыве синода для исследования нашей веры и ее наиболее фундаментальных принципов. Это его право, а поскольку Камениата нет более среди нас, мне выпала честь вести наше собрание. На ваши молитвы, вашу веру и ваши умозаключения будет опираться путь, по которому нам предстоит идти годы, если не века. Я уверен, что вы готовы потрудиться.

Патриарх ничего не сказал о том, что реально означает брошенный Ршавой вызов. Он также не упомянул о своем взгляде на убеждения Ршавы. Прелат Скопенцаны вновь отдал должное Созомену: тот выглядел как минимум скрупулезно честным человеком. Несомненно, старец еще найдет какой-либо способ высказать свое мнение — но это сделает и любой из приехавших на синод. Для того синоды и собирают.

Не опуская рук, Созомен стал нараспев произносить символ веры:

— Благословен будь, Фос, владыка благой и премудрый, пекущийся во благовремении, да разрешится великое искушение жизни нам во благодать.

Все церковники в Соборе повторили за ним эти слова. Они эхом отражались от купола, как будто смотревший оттуда мозаичный образ благого бога тоже их произносил. Кривовато улыбнувшись, Ршава присоединился к хору. У Созомена имелись способы показать, на чьей он стороне, уж это точно.

Но потом вселенский патриарх сказал:

— Нам предстоит не что иное, как решить, остаются ли эти слова соответствующим изложением сути нашей веры в нынешние дни. Подумайте как следует, коллеги: потерпело ли добро поражение?

— Нет, конечно!

Это выкликнул толстый и краснолицый прелат, разодетый почти с тем же великолепием, что и Созомен. Похоже, все эти регалии были для него привычнее, чем для вселенского патриарха; толстяк носил их так, словно они принадлежали ему по праву, а не с некоторым удивлением, как патриарх. Наверное, этот прелат сделал карьеру уже после отъезда Ршавы в Скопенцану. Судя по его акценту, он приехал из западных провинций, которые не пострадали от нападения варваров и почти не были задеты текущей гражданской войной. А поскольку толстый прелат мало что знал о страданиях, он думал, что и во всей империи ситуация такая же.

«Дурак. Жирный и напыщенный дурак, — подумал Ршава. — Ты бы запел иначе, если бы хоть раз увидел хамора».

Многие из собравшихся кивали, соглашаясь с напыщенным прелатом. Он предлагал удобный и безопасный путь. Если они согласятся с его взглядами, им не придется менять собственные. Созомен поднял руку:

— Не принимайте решение слишком быстро. Представьте, что вы можете ошибаться. Представьте, что все мы можем ошибаться. Подумайте как следует, друзья и коллега. И решайте, опираясь на веру наших священных писаний, а не на собственные предубеждения.