Олег Авраменко - Игры Вышнего Мира

Ларссон решительно покачал головой:

— Нет, я не стану её убивать. Она же ещё ребёнок.

— Детёныш Велиала, — уточнил Локи.

— Пусть так. Но всё равно ребёнок.

Локи внимательно посмотрел на него:

— И что же тогда с ней делать?

— Что-нибудь придумаю, — твёрдо сказал Ларссон. — Но обойдусь без детоубийства.

Внезапный отъезд Гидеона Викторикса прошёл почти незамеченным. В школе к нему относились с уважением, но особой любовью он не пользовался — ни среди учеников, ни среди учителей, — так что его отсутствию никто не огорчался. А многие старшеклассники даже откровенно радовались, что семинары по основам мироздания и бытия теперь ведёт Андреа Бреневельт. Хотя она была не менее требовательна, чем Викторикс, зато не в пример лучше ладила с детьми и куда больше нравилась им.

Сам же Марк испытывал по поводу нового назначения Андреа двойственные чувства. Ему очень не хватало её общества на занятиях со старшими учениками; но с другой стороны, для него это было повышением — ведь теперь он стал ответственным за практикум по общей магии и получил право решающего голоса при составлении учебных планов (сообразуясь, конечно, с теоретическим курсом, который дети проходили параллельно с практическими занятиями).

Время от времени к нему на уроки заходил Ильмарссон и по десять-пятнадцать минут молча наблюдал за его работой. Марка это ничуть не смущало, и он вёл занятия как обычно, без оглядки на главного мастера. А ученики в присутствии Ильмарссона становились ещё более прилежными и исполнительными, так что краснеть за них ему не приходилось.

Единственное, что беспокоило Марка в первые дни его работы в новом статусе, это поведение Герти. Она была молчалива, угрюма, целиком погружена в собственные мысли, на занятиях делала только то, что ей говорили, не проявляя, против обыкновения, ни малейшей инициативы. Несколько раз Марк пытался потолковать с ней по душам, однако Герти, которая раньше всецело доверяла ему, моментально замыкалась в себе и на все его расспросы отвечала уклончиво.

Впрочем, продолжалось это недолго, лишь до конца недели. За выходные Герти снова стала сама собой, к ней вернулась прежняя жизнерадостность, и уже в понедельник она была очень активна, всеми силами стремилась показать себя с лучшей стороны, заработать наивысшую оценку. А после урока осталась помогать Марку с инвентарём, весело болтала и вообще казалась самим воплощением беззаботности.

Довольный, что у Герти всё наладилось, Марк поостерёгся спрашивать её, в чём причина такой резкой перемены. Однако долго гадать об этом ему не пришлось — всю нужную информацию он получил от Абигали Ньердстрём, которую повстречал в коридоре, когда шёл на обед. Девушка сама завела речь о Герти, воспользовавшись этим как предлогом, чтобы поболтать с Марком.

— Герти ещё вчера стала нормальной, — сообщила Абигаль. — С утра, как только проснулась. И знаете, я ошибалась насчёт неё и мастера Викторикса. Это было всего лишь совпадение.

— Я же говорил тебе, — пожал плечами Марк. — Наверное, она поссорилась со своим приятелем. А теперь помирилась.

Абигаль энергично мотнула головой:

— Они не ссорились. Просто он уехал, а Герти из-за этого грустила. Оказывается, она бегала на свидания с посторонним парнем, не из нашей школы.

Марк кивнул:

— Я так и думал. Это объясняет, почему она испугалась, когда к вам в комнату заглянул главный мастер. Видно, решила, что накануне вечером он видел их вместе и теперь пришёл её отчитать… Так, значит, Герти призналась тебе во всём?

— Нет, она и дальше играет в молчанку. Но я слышала… — Абигаль умолкла, колеблясь. — Ай, ладно, вам я могу рассказать. Прошлой ночью… то есть, не этой, а с субботы на воскресенье, я проснулась от того, что Герти говорила во сне. Вернее, с кем-то разговаривала . По-настоящему разговаривала — это было совсем непохоже на сонный бред. Вы можете подумать, что я много фантазирую, но мне кажется, что это был реальный разговор с реальным человеком.

— С её приятелем?

— Не с ним, с кем-то другим. Но говорили о её парне — если я не ослышалась, его зовут Эйнар. Я так поняла, что Герти почему-то волновалась за него и очень переживала, что он больше к ней не вернётся. Видно, тот человек, который беседовал с ней, сумел успокоить её, потому что утром она проснулась в хорошем настроении и больше не тосковала.

— Гм, интересно, с кем она могла говорить?… Кстати, а как она его называла?

— Да вроде никак. Хотя я могла не расслышать — ведь Герти говорила не очень разборчиво, часто я совсем не понимала её слов. Но одно могу сказать точно: её собеседник был настоящий, а не плод воображения. Может, кто-то связался с ней мысленно, а она не проснулась и беседовала с ним сквозь сон. Или… — Тут Абигаль понизила голос, даром что коридор был пуст. — Или Герти получила послание .

— Послание? — переспросил Марк, который и сам подумал о такой возможности. — С чего ты взяла?

— Да, понимаю, для вас это звучит нелепо, — продолжала Абигаль, по-своему истолковав его удивление. — Как будто у Вышних нет более важных дел, чем помогать влюблённым. Но они помогают, я это знаю. Когда-то они помогли моим папе и маме — давно, ещё до их свадьбы.

— В самом деле? — заинтересовался Марк. — И как это было? Если не секрет, конечно.

Абигаль лукаво улыбнулась:

— Вообще-то секрет, но только не для вас. Вам я расскажу.

— Лучше не надо, — быстро произнёс Марк, уже жалея о своём любопытстве. — Ведь родители наверняка просили тебя молчать.

— Ну да, — признала девушка, — просили. Но в их истории нет никакой страшной тайны. Просто они не хотят, чтобы об этом трепались на каждом углу. А вы ведь никому не станете говорить, правда?

— Правда, — неохотно подтвердил Марк, смирившись с неизбежным. По горящим глазам Абигали было ясно, что она не отстанет от него, пока не расскажет о своих родителях. — Обещаю, что дальше меня это не пойдёт.

— Так вот, — начала Абигаль. — Моя мама росла в жутко богатой семье, а папа был простым ремесленником — мастерил разные колдовские штучки, талисманы там и прочее, странствовал по Граням и продавал их. Когда он встретил маму, то сразу влюбился в неё, а она — в него. Но мамин отец был большой сноб и деспот — так сама мама говорит. Он считал, что папа ей не ровня и даже видеться с ним запретил. Поэтому они встречались тайком, и папа всё уговаривал маму бежать с ним, но она целый месяц никак не могла решиться на это. И тогда ей приснился сон… то есть, вначале она думала, что сон, а на самом деле это было послание. Правда, в то время его так ещё не называли… хотя ладно, это не имеет значения. Короче, маме во сне явился мужчина в светло-голубой одежде, окутанный золотым сиянием, и посоветовал немедленно принять папино предложение. А ещё он сказал, что завтра утром к ним в гости приедет её жених — парень, которого она терпеть не могла, но за которого её собирались выдать замуж, — и будет просить, чтобы назначили точный день свадьбы. Наутро так всё и случилось, и тогда мама поняла, что это был не простой сон. А уже следующей ночью она сбежала вместе с папой, они сменили свои фамилии, чтобы запутать след, и вскоре поженились. Вот так я появилась на свет, — подвела итог Абигаль. — А позже родилась моя сестрёнка Сара. Кстати, с нового года она будет учиться в нашей школе… Хотя, кажется, я вам о ней говорила.