Олег Авраменко - Власть молнии

— Смотри, будь поосторожнее. Мы подъезжаем к татарскому стану, как бы они и второе ухо тебе не оттяпали, — и, велев остальным ехать потише, вновь умолк.

Действительно, судя по отвратительному, хоть и лёгкому запаху гари, разгромленный лагерь должен был лежать где-то совсем рядом.

На труп первого татарина они наткнулись совсем неожиданно. Клок тумана лениво отполз в сторону, открыв небольшую ложбинку, в которой лежало ничком обгоревшее тело. Покрывавшая землю сухая трава в этом месте тоже выгорела. Михайло бесшумно слез с лошади, соблюдая всяческие меры предосторожности, подкрался к трупу и ногой перевернул его с живота на спину. Тело татарина уже успело окоченеть, а черты плоского лица были искажены непередаваемым предсмертным ужасом.

— Твоя, что ли, работа? — обратился предводитель к Карсидару, медленно переведя на него подозрительный взгляд прищуренных серо-голубых глаз.

Карсидар не ответил. В данный момент он изо всех сил боролся с подкатившим к горлу приступом тошноты, а также с вновь оживающей ненавистью.

— И как же ты на такое сподобился? — продолжал допытываться Михайло.

Карсидар и на этот раз не ответил.

— Ладно, будь по-твоему, молчи, — решил Михайло и, вновь взобравшись на коня, махнул рукой.

Воины пустили лошадей шагом.

Чем дальше, тем больше обгоревших трупов попадалось на их пути. Михайло всё сильнее хмурился и мрачнел. Увиденное ему явно не нравилось, и он заподозрил неладное.

— Слышь, Хорсадар, а ведь врёшь ты, — наконец сказал он раздражённо. — Неужто ты за каждым татарином гонялся, да каждого на угольях поджаривал? И отчего это они горели у тебя, как головешки?

А Карсидар больше не мог крепиться. Он готов был на всё. Даже не зная языка, хотел каким угодно способом объяснить им, как было дело. Лишь бы удовлетворить любопытство предводителя. И лишь бы он увёл отряд из этого ужасного места…

Но как только Карсидар раскрыл рот, Михайло вздрогнул и приказал:

— А ну цыц!

И немедленно Карсидар понял, что вон за той кучей камней кто-то прячется. Да не просто «кто-то», а…

Карсидар вытянул руку по направлению к куче и резко бросил:

— Татар!

Воины среагировали молниеносно. Но едва они устремились к указанному месту, как из-за кучи выскочил маленький бритоголовый человечек в полосатом кафтане и, точно трусливый заяц, стремительно пустился наутёк. Увидев его, Карсидар не выдержал, хлестнул Ристо. Конь птицей рванулся вперёд, и Карсидар в считанные секунды опередил бородачей.

Узкоглазый обернулся. Его измазанное грязью и сажей лицо перекосилось, как только он понял, что среди преследователей находится Карсидар. Это обстоятельство стало для татарина роковым. Он споткнулся, упал на спину и, катаясь по земле, заголосил:

— Колдун, колдун! Большой колдун! А-а-а-а-а!!!

Карсидар натянул поводья и осадил храпящего Ристо. Бородачи слышали слова плосколицего — но вот понятна ли им его речь?..

Ипатий первым настиг татарина, на скаку нагнулся с седла, схватил его за грудки и втащил на лошадь. Подъехав к Михайлу, он поставил пленника на ноги, хорошенько встряхнул и, страшно вращая глазами, приказал:

— Говори, собака!

Плосколицый же не сводил сумасшедших перекосившихся глаз с Карсидара и продолжал истошно вопить:

— Колдун! Колдун! Урус колдун!

— Урус, говоришь? При чём здесь мы? Почто русичей трогаешь? — переспросил Ипатий, понявший из выкриков татарина единственно последнее слово.

Но ошибка Ипатия была очевидна, и, проследив направление взгляда пленника, все уставились на Карсидара. Тот слегка покраснел от напряжения и, потупив взор, рассматривал луку седла. Возникшая в душе ненависть разрасталась, и он ничего не мог поделать с собой.

— Кто-нибудь из вас разумеет его собачью речь? — угрюмо спросил Михайло. Но, немного помедлив, добавил:

— А впрочем, и без того кое-что ясно.

Он слегка тронул поводья, подъехал поближе к Карсидару и тихо сказал:

— Он до смерти боится тебя, Хорсадар. Ответь, что ты сделал ночью с этими… со всей проклятой татарвой?

Но как объяснить то, о чём Карсидар и сам не имел ни малейшего понятия? Каким образом он сумел выдавить Менке глаза и свести с неба ветер? Почему голубоватый огонь поджигал не только шатры, но и людей?.. Вдобавок здесь вопит и беснуется этот плосколицый, а ненависть… ненависть…

Карсидар зажмурился, изо всех сил зажал ладонями уши, лишь бы не видеть и не слышать этих диких воплей. Только бы он перестал орать… Ну, хоть как-нибудь можно заткнуть ему рот?!

Когда же Карсидар наконец открыл глаза, татарин безжизненным мешком падал к ногам лошади Ипатия, который от изумления расцепил пальцы.

— Посмотри, — велел ему Михайло.

Ипатий спешился, присел над плосколицым, потрогал его, затем вырвал из выбившейся из-под шлёма пряди один волосок и поднёс его к приоткрытому рту татарина. Медленно встал, выпрямился и дрожащим голосом сообщил:

— Михайло, а ведь он мёртвый! Подох, собака…

— Та-ак! — Предводитель с ещё большим подозрением уставился на Карсидара. — Это ты его сейчас?.. Ну-у…

Он тщетно пытался подыскать нужное слово. Карсидар чувствовал, что Михайло хотел спросить: «Не ты ли убил татарина?» Вот только как убил, когда и пальцем к нему не прикасался, а лишь подумал…

Эге-ге, да это почище искусства хайен-эрец, которым владел Читрадрива! Тут даже смотреть на противника незачем. «Вот каким могучим колдуном ты оказался, брат Карсидар… Даже не взглядом убиваешь — мыслью! Это не шутка», — сказал сам себе Карсидар и, чтобы хоть как-то оборвать некстати возникшую неловкую паузу, слегка пнул Ристо в бок носком левой ноги.

Конь звякнул сбруей и слабо заржал. Замерший в выжидательной позе Михайло встрепенулся.

— Так, так, так. Ну и подарочек послал нам Хорс, нечего сказать! — проворчал он и, направив коня мимо Карсидара, произнёс демонстративно громко:

— Что ж, едем дальше. Наверное, можно никого не опасаться. Хорсадар всю татарву спалил. А которых не спалил, тех сейчас убьёт.

Наконец они доехали до центра сгоревшего лагеря. Тут Карсидар указал на остатки огромного шатра и коротко пояснил:

— Менке.

— Что-что?! Как ты сказал?

Михайло выглядел изумлённым, и удивление его с каждой секундой возрастало.

— Менке, — повторил Карсидар.

Предводитель шепнул побелевшими губами:

— Ипатий…

Тот спешился, пошёл к пепелищу, разбросал ногами обуглившиеся палки, золу и всё ещё тлеющие головешки.

Под слоем этого мусора открылось обуглившееся тело, обезображенное огнём до неузнаваемости. Впрочем, было видно, что покойник при жизни был довольно толстым…

Карсидар отвернулся. Вспомнился кривой меч, нацеленный на его ухо. Почти на голову… Вот если бы Менке зарубил его, а уже потом завладел серьгой? Или тут не обошлось без вмешательства амулета, который в критический момент заставил татарина оттяпать у Карсидара полуха с серьгой? То, что он остался в живых, — случайность или закономерность?..