Антон Вильгоцкий - Зло не дремлет

Жвалы чудовища шевельнулись, роняя на пол крупные капли яда. Перебирая толстыми лапами, паук устремился к Борланду…

Приметная компания из четырех человек – впрочем, нет, людьми в ней были только трое – пировала в таверне «Торба старого дурня». Приятели вкушали нежный рыбный паштет, нашпигованных салом фазанов, индейку с грибами, кабаний окорок в персиковом желе и пили вино из многочисленных бутылок, запечатанных воском разных цветов.

Борланд, Заффа, нахейрос Ревенкрофт и недавно присоединившийся к ним бард Намор Долгонос обсуждали последние события. Главной темой, конечно, было предстоящее путешествие в Дикие земли.

Каждый из сидевших за столом уже раза по три успел провозгласить тост за то, чтобы поход не затянулся слишком уж надолго. За этими словами скрывалась надежда вернуться из путешествия целым и невредимым. Но подобные мысли даже вампиры, которым вроде бы и не пристало верить в дурные приметы, стараются как-нибудь завуалировать…

Борланд, несмотря на то что пришел сюда прямо из Академии, чувствовал себя превосходно. Он упросил Дорнблатта позволить ему отдохнуть в тренировочной зале, где время текло в десятки раз медленней. Таким образом ему удалось проспать почти целые сутки, в то время как во внешнем мире прошло только пять минут.

Правда, прежде чем это произошло, Весельчаку пришлось еще порядком попотеть, уничтожая многочисленных «милашек», которых не уставал подбрасывать ему Дорнблатт. Паук был далеко не последним экземпляром в этом списке. После того как Борланд с помощью обсидианового голема исторг жизнь из ядовитой твари, Дорнблатт призвал целую ораву низших демонов – мерзких, с чешуйчатой красной кожей, острыми рожками и длинными, похожими на крысиные хвостами. За бесами последовала совершенно уж жуткая тварь: в толстом хитиновом панцире, вооруженная двумя огромными клешнями. Но и это было еще не все. «Гвоздем программы» стало отвратительное порождение ядовитых болот виверна – напоминавшее мифических драконов существо со смертоносным кислотным дыханием.

Лишь самый первый из сегодняшних боев – в паре с кабаном против лесных троллей – закончился, едва начавшись. Последующие длились по несколько часов. И даже несмотря на то что призванные помощники значительно облегчали ему борьбу, к концу последнего «раунда» Борланд чувствовал себя так, будто все побежденные чудовища разом сплясали на нем задорный танец. Из последних сил снеся голову виверне – болотную тварь удерживали два горных великана, – Борланд выпустил из рук меч и повалился на пол.

Но все это, хоть и случилось совсем недавно, было теперь не более чем частичкой безвозвратного прошлого. В будущем, скорее всего, поджидало что-то наподобие, поэтому Весельчак решил получить побольше удовольствия от настоящего – теплой дружеской беседы, вкуса изысканных яств и напитков и гипнотических гитарных мелодий, которые исполнял Намор. Писать хорошие песни этот парень, по его собственным словам, не умел, но вот играл он по-настоящему здорово.

Еще только войдя в таверну, Борланд заметил, что лицо Заффы, большую часть времени напоминавшее гранитный утес, нынешним вечером прямо-таки лучилось счастьем. «Что же такого могло случиться? – подумал Весельчак. – Не засчитал же ему Дорнблатт экстерном очередной курс?»

Он уж было вознамерился спросить Заффу о причинах столь благодушного настроения, но тот и сам «раскололся» после очередной порции вина:

– Представь себе, дружище, – сказал биланец, пихнув Борланда локтем, – сегодня я встретил женщину, в которую был влюблен годы назад – до того, как меня выставили за порог Академии.

– Судя по тому, как ты сейчас выглядишь, вы довольно плодотворно пообщались, – хохотнул Борланд.

Заффа же – таким Весельчак видел его впервые – смущенно уставился в пол и… покраснел! Впрочем, последнее можно было списать на выпивку и стоявшую в таверне вечернюю духоту.

– Ты сделал неверный вывод, – сказал биланец, – хотя, надеюсь, завтра он воплотится в жизнь. Сейчас же я рад тому, что Синтия помнит меня и не возражает против того, чтобы возобновить отношения. Правда, теперь все, конечно, будет сложнее, чем раньше…

– Дай угадаю. Она вышла замуж?

– Увы, это так и есть… – Улыбка на лице Заффы чуть потускнела. – Причем – за одного из арканских аристократов. Даже не знаю, как мне и быть в такой ситуации. Все могло сложиться иначе, не стань я… Тем, кем стал после прощания с Академией. Сам понимаешь – стыдно было показываться на глаза любимой вечером того же дня, когда я отрубал чью-нибудь голову на центральной площади.

– Ого! – встрепенулся насмешник Ревенкрофт. – Оказывается, я за этим столом – далеко не самый большой оригинал. Обидно даже. Намор, – повернулся вампир к барду: – Надеюсь, хоть ты-то у нас – не злодей и не душегуб?

– Н-нет, – запинаясь пробормотал Долгонос, еще не успевший привыкнуть к обществу клыкастого циника. – Я самый обыкновенный музыкант.

– Кстати, может, сыграешь что-нибудь? – предложил Борланд, откупоривая очередную бутылку.

– Ох, не знаю даже, – с сомнением произнес Намор. – Чаще всего, когда я пытался петь в обществе свои песни, мне перепадало колом вдоль спины.

– Ну, вдоль спины – не худшее, что можно сделать колом, – не замедлил пошутить вампир.

– Не хочешь петь свои – спой чужую, – махнул рукой Весельчак. – Эльфийское что-нибудь знаешь?

– Эльфийское?..

Намор был несколько удивлен. Фактура Борланда не давала повода подозревать в нем любителя тонкой поэзии верхних лесничих. Долгонос не мог знать, конечно, что будущий лидер «отряда возмездия» полюбил эльфийские песни не так давно – в биланской таверне «Кирка и кувалда», услышав их в исполнении кандарского гостя Индалинэ Итрандила.

– Да, знаю кое-что, – сказал Долгонос. – Их знаменитую песню, которую эльфы сложили еще в эпоху Волшебных войн.

– «Над башней рассвет»? – уточнил Ревенкрофт.

– Ну да, она самая. А ты откуда знаешь?

– О, мне не раз доводилось слышать ее, звучащую у ночных костров, – усмехнулся вампир. – В ту самую, кстати, эпоху. Как же давно это было… Рад буду вновь насладиться этой прекрасной мелодией.

Бард поудобнее устроился на своем стуле, сыграл вступление и начал петь: