Эйв Дэвидсон - Сын Неба. Странствия Марко Поло

— Но здесь даже нет порядочных кораблей — только жалкие скорлупки, что разлетятся в щепы при первом же ветерке! — вскипел Маффео.

— Марко прав. Морской путь куда безопаснее. — Никколо, казалось, уже принял решение. — Мы поплывем вдоль самого берега и станем почаще бросать якорь для пополнения припасов. Ветры теперь благоприятные — так что плавание, надо думать, не затянется. Если удастся зафрахтовать просторный и удобный корабль, мой зад с радостью поприветствует передышку от седла.

Достигнув согласия, которое вполне устроило их расположенные к морским путешествиям венецианские умы, Поло щедро расплатились со старым торговцем раковинами каури (ибо тот наотрез отказался принимать замечательную валюту великого хана на бумаге из коры тутового дерева). А затем спустились к пристаням, чтобы зафрахтовать самый быстрый, самый большой и самый удобный корабль, какой только можно было найти в царстве Чамба.

Удача сопутствовала им. Поло нашли средних габаритов катайское купеческое судно, что остановилось поторговать и пополнить запасы провизии по пути из Манзи, богатейшей провинции великого хана, в Большую Индию. Добротный четырехмачтовый корабль сработан был из двойного слоя еловых досок, сколоченных железными гвоздями, проконопаченного с обеих сторон смесью известки, рубленой пеньки и древесного масла. В придачу к парусам на судне имелись ряды весел, за каждым из которых сидели четверо гребцов. Снаружи были привязаны гребные шлюпки для рыбалки и высадки на мелководье, а на палубе располагались небольшие, но удобные каюты, обещавшие путешествие куда более комфортное, чем опасный сухопутный маршрут.

Поло весьма обрадовались столь подходящему кораблю — но странствующий рыцарь Хэ Янь отказался с ними плыть.

— Прошу добрых господ простить ничтожного рыцаря, но у меня давняя вражда с могучими морскими драконами, и на ваш корабль я взойти на осмелюсь. Как бы соленые твари не решились напасть на жалкого странствующего рыцаря и не пустили это достойное судно ко дну. Я отправлюсь по суше и встречусь с благородными господами в царстве Тибета.

— Если только переживешь все тяготы путешествия и сумеешь найти нас в Тибете — ибо известно, что место это дикое и безлюдное, — проворчал Никколо. И все Поло заметно помрачнели, так как уже успели привыкнуть к обществу странного и непритязательного рыцаря четырех имен.

— Я обязательно вас найду, — заверил их Хэ Янь. И, со своей неизменной полуулыбкой, решительно двинулся прочь — в тот самый путь в тысячу ли, который, как известно, начинается с первого шага.

Марко смотрел, как рыцарь твердой походкой поднимается на невысокий холм над пахнущей морем гаванью. И что же это был за хитрый трюк, благодаря которому рыцарь, казалось, исчез, еще не дойдя до вершины? Нет, должно быть, Марко подвело зрение. Но показалось — Хэ Янь вдруг исчез. Будто его там и не было.

Гигантские джонки под прямоугольными парусами покачивались на мутных водах; снасти их громко скрипели, трещали и скрежетали. Так, угрожающе кренясь, бубня и бормоча, пища и стеная, суда пробирались по мелкому Южно-Катайскому морю…

Бесконечную череду дней плавание длилось без каких-либо заметных событий — пока корабль огибал полуостров Меньших Индий и тащился по Яванскому проливу, забравшись так далеко к югу, что на небе даже не появлялась Полярная звезда. Хотя перемены в небе и вселяли в монгольских и татарских всадников тревогу, все же морское путешествие предоставляло людям и животным прекрасную возможность отдохнуть и поправить свою амуницию. А Марко проводил время, обмениваясь загадками со сфинксом и делая записи в своем путевом дневнике.

Одним знойным, нагоняющим дрему днем к ним приблизилась небольшая флотилия корявых судов под черными парусами, и гребцы закричали:

— Пираты!

Но темная флотилия подплывала все ближе и ближе. Наконец катайский капитан, нахмурившись, произнес:

— Это не обычные морские разбойники. Это киноцефалы Андаманских островов, где живут люди с головами — и повадками — злобных псов!

Никколо Поло перекрестился, а Маффео лишь саркастически усмехнулся. Пристальнее вглядевшись в висящее у них на хвосте пиратское судно, Марко понял, что капитан прав. На палубе корабля и впрямь стояли существа с телами нормальных людей — но мохнатыми головами, острыми клыками и высунутыми языками громадных и свирепых мастиффов.

Аляповатые, но быстроходные пиратские суденышки под черными треугольными парусами догнали и окружили надежный купеческий корабль подобно стае диких псов. Рычащие твари с острыми ножами в когтистых лапах, щелкая зубами и брызгая пеной, бросились на борт. Защищавшихся катайских мореходов и монгольских стражников они рвали и ножами, и клыками — в равной степени смертоносными. Люди доблестно обороняли свое судно, а Оливер и его паж боевым топором и мечом разнесли великое множество песьих черепов. Но еще более великое множество песьеголовых пиратов текло на борт бесконечной рекой — и набрасывалось на людей с беспредельным — и бездумным — неистовством.

— Что-то не нравится мне эта иллюзия, молодой господин, — обращаясь к Марко, выдохнул ученый Ван, пока они совместными усилиями обрезали привязь рыбацкой шлюпки и сбрасывали ее в пенную воду.

Катайские мореходы сдерживали бешеных псов на скользкой от крови палубе своего корабля, который они некогда поклялись защищать, — а Поло и их уцелевшие спутники тем временем соскальзывали по пеньковым канатам в гребные лодчонки, прихватив с собой столько провизии, сколько удалось унести. Когда уже отчалили в бурное море, к ним перелетел и дрожащий сфинкс.

— Марон! — взвыл Маффео. — Тут нам и крышка! Пропадем мы в этих скорлупках без мяса и вина! Да еще без коней! Теперь только на святых и надежда!

— Церендибские сапфиры, подобные бледно-голубым звездам, с оттенком свежепроцеженного индиго; ценою же сказанные сапфиры в дойную верблюдицу с двумя верблюжатами… — с посеревшим лицом бормотал Никколо Поло, перебирая свои вторые по значению янтарные четки.

— Похоже, и благословенные святые нам уже не в подмогу. Ибо нас преследуют морские драконы! — воскликнул Марко, увидев, как из воды высунулась громадная чешуйчатая голова.

На вид эта серо-зеленая массивная голова была сущим уродством. Выпученные красные глаза, вытянутое рыло, полная неровных клыков разинутая пасть. Широкий, будто у кобры, капюшон служил мерзкой голове как бы фоном. Прямо под облюбованной рачками шеей торчали две неуклюжие передние лапки с тремя когтями — одним длинным посередине и двумя короткими по бокам.