Дмитрий Воронин - Трон Торна

— В главном? Ошиблись? Сейшел? — Маг переводил недоуменный взгляд с королевы на Эльде и обратно. — Мне кажется, я пропустил что-то важное? В мире происходит нечто, о чем мне неизвестно?

— Думаю, мой друг, что все мы скоро это узнаем, — вздохнула Этуаль. — И боюсь, что это знание окажется совсем не из приятных…

Женщина, восседавшая на вычурно роскошном троне, была красива, хотя годы, коих перевалило уж за четвертый Десяток, взяли свое. И сейчас, как, впрочем, и в юности, ее холодная красота больше отталкивала, чем привлекала. Даже художники, обычно как мухи на мед слетающиеся к любому мало-мальски приличному двору в поисках заработка и известности, обходили Блед-холл стороной. И не только потому, что герцогиня слыла дамой суровой, а уж к тем, кто ей чем-то не угодил, вообще не знала пощады. Просто хороший художник умеет видеть не только внешний лоск, холеную бархатную кожу, безупречный профиль и прелестные волосы. Художник должен уметь видеть душу… а на него смотрела готовая к броску кобра. И художникам приходилось насиловать себя, лгать своей кистью… один из них попробовал излить на полотне свои чувства. Картину, разумеется, Тея приказала сжечь, а незадачливый рисовальщик окончил свои дни в клетке…

К слову сказать, помимо него в клетке были змеи. Кобры. Тея искренне считала, что ей присуще утонченное чувство юмора.

Со временем герцогиня Тея де Блед привыкла к той пустоте, которая постепенно образовалась вокруг нее. Конечно, лизоблюдов хватает везде, и, конечно, их было немало в Блед-холле, но все это было не то… Овдовев в двадцать пять лет (ходили упорные слухи, что супруг Теи, герцог Жуан де Блед, окончил свой жизненный путь не без помощи женушки), повторно замуж она не вышла — относив годовой траур, герцогиня приняла на себя бразды правления, и с тех пор придворные вспоминали годы, проведенные под рукой весьма не мягкого характером герцога, как волшебную сказку.

Но если что и волновало Тею, так вряд ли это было мнение черни. Как и мнение окружающих ее дворян. Она с равной готовностью могла послать на дыбу и свинопаса, чьи хрюшки посмели «не так» взглянуть на герцогиню, и лорда, готовящего заговор. Лордам приходилось особенно несладко, поскольку заговором могло быть сочтено все, что угодно — например, нелицеприятное мнение о госпоже, высказанное шепотом в кругу семьи. Что-что, а осведомители у герцогини были отменные.

Вообще говоря, Тея была лишь немногим более жестока, чем большинство правителей ее ранга. Она отнюдь не считала, что день прожит зря, если никому во дворе Блед-холла не отрубили голову — а были и такие, тот же барон Корфштейн, который устраивал подобные развлечения для себя столь часто, что в один далеко не прекрасный для него день был убит собственными гвардейцами. Скорая на расправу, Тея считала, что казнь — это необходимость, а не зрелище. И если от приговоренного не требовалось получить кое-какую информацию, он отправлялся на встречу с Торном быстро и без особых мучений.

И с соседями герцогиня ладила на удивление хорошо-то есть настолько хорошо, что никто из них, несмотря на немалые богатства замка Блед-холл, не сделал попытки присоединить владения вдовствующей герцогини к собственным. Пограничные стычки, конечно, бывали — как же без них? — но каждый раз скандал тем или иным способом удавалось погасить.

Как ни странно, простой люд свою правительницу, несмотря на ее пренебрежительное к нему отношение, не то чтобы любил, но относился с симпатией. И отсутствие войн, всегда ценимое сервами, и слухи о том, что госпожа временами бывает милостива, — все это способствовало тому, что если баронские заговоры в герцогстве и случались чуть не ежегодно, то холопских восстаний давно уж не было. Да и, кстати, шайки разбойников, заполонившие тракты в иных государствах, в герцогстве чувствовали себя неуютно. Поскольку гвардейцы Теи дули свое пиво недаром.

Сейчас в Блед-холле царило, можно сказать, празд-ничное настроение. Последние годы Тея всерьез увлеклась гладиаторскими боями — и древние законы этих зрелищ соблюдались ею неукоснительно. Пять побед — и удачливый боец получает свободу. Разумеется, на таких условиях многие рабы были согласны попытать счастья, так что школы гладиаторов не пустовали.

Сегодня ожидалось особое представление — необычное, прежде всего, тем, что на арене должны были встретиться не двое, а трое — двое на одного. И то, что эти двое были женщинами, только придавало пикантность предстоящему зрелищу. Сестры-близнецы, Ая и Эя, соответственно Золотая Змея и Голубая Змея, прошли уже через восемь поединков. Но так как они выходили на арену вдвоем, то каждая из них имела на своем счету всего четыре победы. Женщины редкой в этих краях черной расы вызывали огромный интерес у публики. Ставки должны были подняться до небес.

Тем более что противника им подобрали весьма и весьма серьезного. Имени этого раба никто не знал, да и сам он, наверное, давно забыл его. Но вот кличка — Удав — была на слуху. Четыре победы Удава были достигнуты одним и тем же приемом: поверженного противника он убивал голыми руками — душил, сминая гортань и ломая шейные позвонки.

— В этом его сила, в этом же и его слабость, — заметил барон Бэрлиас, пользовавшийся с некоторых пор располо жением герцогини и потому получивший место на трибуне рядом с ее троном. Он долго и нудно передавал Тее и так хорошо известные ей сведения о бойце и, чересчур увлек шись, продолжал рассуждать о том, о чем его не спраши вали. — Да, именно слабость. Он ведь, миледи, старается не убить врага раньше времени, чтобы задушить его на потеху толпе. А враг ничем таким не связан. Удав отлично владеет оружием, но никогда не наносит смертельного уда ра. Я уверен, что сегодня он…

— Вам не кажется, дорогой барон, что пора начинать?поинтересовалась герцогиня. Холода в ее голосе было не сколько больше, чем обычно, и если бы барон не был так туп, он бы понял, что его просят заткнуться. Но он не понял.

— О да, конечно… но я еще хотел бы высказать свое мнение по поводу доспехов, которые были избраны глади аторами для этого боя…

— Ваше мнение, — в голосе Теи появились опасные нотки, — вы можете оставить при себе, барон. Мы вскоре увизо яим и как бойцы сражаются, и какие у них доспехи… и многое другое, о чем вы пытаетесь мне рассказать.

— Но, миледи… я совершенно уверен, что мои наблю дения могут представлять немалый интерес для…

— Хатвик! — Герцогиня обернулась к закованному в сталь воину. Капитан ее личной охраны, подобно статуе, стоял позади трона своей госпожи, истекая потом в глухих доспехах и готовый выполнить любой приказ. Тяжелый, голубой с серебром, плащ, накинутый поверх лат, соответ ствовал цветам знамени герцогства Блед.