Дмитрий Воронин - Трон Торна

Видимо, некромант выиграл этот бой и лишил Серого Паладина… Айрин задумалась. А чего, собственно, лишил некромант давно уж мертвого рыцаря, чья навсегда задержавшаяся в этом мире душа двигала колдовские латы и направляла в цель магический меч? Не в силах смертного, сколь бы могуч он ни был, иметь власть над душами, как имеют ее великие боги, Торн и брат его Чар, создатели этого мира. Значит, душа сэра Тая Райнборна, как давным-давно именовали того, кто после мучительной смерти стал Серым Паладином, никуда не делась. Лишенная дороги туда, куда уходят все души умерших, лишенная магического оружия, дававшего смысл ее призрачному существованию, лишенная всяческой надежды на будущее. Она осталась в этом мире, значит, ее можно было отыскать.

Тем временем кони, один за другим, вышли на большую поляну. Мальчишка спрыгнул с коня, тут же по пояс скрывшись в высокой траве.

— Вот тута, благородные господа, телеги те и нашли. Токмо вы не обессудьте, телеги-то мужики забрали, в хозяйстве, стало быть, пригодятся, не пропадать же добру.

Рон, не спешиваясь, оглядел поляну. Место здесь было довольно глухое, и, если бы охотники не наткнулись на телеги, то пропажа каравана могла бы обнаружиться гораздо позднее. Со стороны некроманта было достаточно умным ходом загнать телеги куда-нибудь в лес, подальше от дороги.

— Слышь, малый, а тракт здесь неподалеку есть?

— Есть, господин, аккурат за этими деревьями. Только кусты разрослись жуть, и не видно дороги из-за кустов тех.

— Что ж, малец, лови, свое дело ты сделал. И чеши-ка отсюда… да смотри, не подглядывай, увижу, уши оторву.

Рон бросил монету, которую парнишка поймал на лету. Монета была золотой, к тому же увесистой — пожалуй, хватит ему и откупиться от хозяйки, и одежонку новую справить, да и отъесться чуток, а то вон кожа да кости. Жан несколько секунд восторженно разглядывал золото, затем пробормотал что-то насчет благодарности, поклонился, сунул монету в рот для пущей сохранности и чесанул к деревьям. В том, что он непременно будет подглядывать, Рон не сомневался, но по крайней мере сорванец не рискнет излишне приближаться к поляне и не станет путаться под ногами.

— Ильтар, мне нужно освободить эту поляну от травы. Это можно сделать?

— Вполне.

Эльф спрыгнул с коня, опустился на колени и прижался ладонями к земле. Глаза его были закрыты… Рон видел, как при первых же звуках произносимого эльфом заклинания Айрин навострила уши — видать, эта магия была ей незнакома. Трава на поляне будто бы ожила. Сейшел не верил собственным глазам — травинки вырывались из земли и, смешно перебирая крошечными корешками, начали расходиться в стороны от центра поляны, как круги на воде от брошенного камня. Вот освободился кусочек чистой земли величиной с ладонь, вот он стал больше, еще и еще… Теперь очищенный участок был уже размером с небольшой щит и продолжал увеличиваться.

Трава двигалась все быстрее и быстрее… Из крошечной норки высунулась любопытная мордочка мышки. Черные глазки изумленно оглядели сошедшую с ума траву, мышка некоторое время пыталась сообразить, что же здесь происходит, затем испуганно пискнула, выпрыгнула из норки задала стрекача в надежде найти для своего дома какое-шбудь более спокойное место.

— Достаточно, Ильтар, благодарю…

Эльф тут же прекратил бормотать заклинание, поднялся, легким движением стряхнул с ладоней налипшие комочки земли и взлетел в седло. Айрин спешилась и принялась готовиться к проведению ритуала. Из седельных сумок была извлечена уйма различных предметов, о назначении которых Рон мог только догадываться. Ильтар же с полным равнодушием взирал на какие-то перья, разноцветные камни, свечи из необычного красного воска, баночки с порошками… Видать, ему, тоже магу, все эти принадлежности были знакомы, и о том, что сейчас будет вершиться на этой поляне, он имел вполне определенное представление.

— Рон подошел к товарищу и тихо, чтобы не нарушить сосредоточения Айрин, спросил:

— Мне кажется, ты все утро чем-то озабочен?

— Да, я чувствую, что за нами следят, — некоторое время помедлив, так же тихо ответил эльф. — Но я никак не могу обнаружить этого наблюдателя… и это странно.

— Что тут странного?

— Человека я давно бы услышал…

Зеленая листва надежно скрывала Тарсиса, и все же он вдруг ощутил сильное беспокойство. Чутью своему он привык доверять, а чутье это в данный момент отчаянно вопило об опасности, близкой и серьезной.

Вампир не шевелился, прижавшись к шершавому древесному стволу, и сквозь просветы в листве наблюдал за действиями троицы, что остановилась на поляне, ничем вроде бы не отличавшейся от пяти-шести таких же полян, оставшихся позади. Он навострил уши, но шорох листвы гасил звуки ничуть не хуже толстой пуховой перины… ну а подлететь ближе Тарсис побаивался, никто доподлинно не знает, насколько острый слух у этих длинноухих, что не расстаются с луком. Тарсис отнюдь не был намерен ни выяснять особенности эльфийских органов чувств, ни проверять на своей шкуре меткость их луков.

А на поляне тем временем происходило что-то необычное. Вампир не сомневался, что волшебница готовит какой-то ритуал, причем довольно серьезный — ишь как старается, вон, камень уже три раза перекладывает, то на полпальца влево, то на столько же вправо. Видать, все это имеет очень важное значение… Проклятие, не будь на небе солнца, он подобрался бы поближе, а там, глядишь, и подвернулся бы удобный случай ощупать клыками ее нежную шейку.

При мысли о шее девушки Тарсис почувствовал волнение… нечто похожее он ощущал там, в Лебединой башне, когда его клыки пронзили артерию молоденькой дурочки, что думала защититься от высшего вампира с помощью слабенькой магии. Да, у него давно не было подруги, очень, очень давно… и будет справедливо, если теперь он обзаведется сразу двумя. Тем более что эта рыжая, безусловно, хороша. Из нее выйдет отличная спутница жизни. Тарсис даже на мгновение зажмурился, представляя, как здорово будет вдвоем, крыло к крылу, подняться в ночное небо, чувствуя пьянящий аромат прохладного ночного воздуха и сладкий вкус свежей крови во рту! Он помотал головой, стараясь отогнать это чудесное видение…

Короткий хлопок, и острая боль пронзила левое крыло Тарсиса. Он зашипел, едва сдерживая рвущийся наружу крик, и, скрипя зубами, ждал, пока боль наконец уймется. Затем скосил глаза — крыло было прочно пришпилено к стволу дерева тонкой стрелой с белым оперением. Вампир содрогнулся… древко стрелы вполне могло оказаться сделанным из того же аркнейского кедра, а тогда его ожидала бы скорая и неминуемая гибель.

Но шли секунды, боль утихла окончательно, и Тарсис с облегчением понял, что в этот раз ему повезло. Стрела оказалась обычной, и теперь можно было осторожно, не делая лишних движений, освободить крыло.